— Пострадали в процессе мятия, — заверил Евгений. — Пришлосьвыбросить.

— Господи! — хватаясь за голову, воскликнула я. — Кого яхочу поймать, когда без трех минут муж родной дурит меня как последнюю…

Я не нашла больше слов.

— Ладно-ладно, в конечном счёте дурю я лишь себя, — успокоилменя Евгений.

— Так со всеми обманщиками бывает, — компетентно заверила я.

Евгений решил перевести разговор в более приятное русло испросил:

— И что показали твои расчёты? Кто убийца?

— Сразу так сказать не могу, — ответила я, — но кое-чтопроклёвывается. Вот смотри, — показала я на исписанный цифрами тетрадныйлисток, — у Полины только пять процентов акций, следовательно от смерти ФролаПрокофьевича она почти ничего не выиграла. К тому же на неё было совершенопокушение. Значит Полина отпадает. С Изабеллой то же самое, с той лишьразницей, что акций у неё десять процентов — это тоже немного, значительноменьше, чем у Зинаиды, Татьяны и Тамарки. И Изабелла, следовательно, отпадает.Отпадает и моя Тамарка.

На этом месте Евгений воспротивился.

— Стой, — закричал он. — Почему это Тамарка отпадает? Как явижу, — он показал на мой листок, — у Тамарки больше всех акций — тридцатьпроцентов.

— Это так, — согласилась я, — но ты недостаточно знаешьТамарку. Это очень хитрая лиса. Ещё в школе она умела купить туфли за двадцатьпять рублей и тут же продать их за пятьдесят. Есть у неё такая жилка.Коммерческий она человек. Уверена, Тамарка, управляя компанией, дурит их всех,как маленьких. Ты только посмотри как живёт Тамарка и как остальные.

— Не имею такой возможности, — ответил Евгений. — Уостальных я не был.

— Зато я имею. Даже Фрол Прокофьевич живёт гораздо скромней.Жил, то есть. Черт знает, как там крутит Тамарка этой компанией, но денежки кней текут рекой, и нет ей никакого смысла кого-то убивать. Тех, кто ей мешает,она всегда найдёт способ надурить. Все равно сделает так, как ей надо. Уж я-тознаю.

— Ладно, — согласился Евгений. — Будем считать, что иТамарка вне подозрений. Остаются Зинка и Татьяна?

— Да, и вот тут-то намечается интересный расклад. Обе они вделах компании разбираются плохо и проверить Тамарку не могут. То есть, раньшене могли. У неё вкупе с её Прокопычем и Полиной пятьдесят пять процентов, тоесть контрольный пакет. Теперь же все изменилось. Акции Фрола Прокофьевичабудут делиться простым большинством голосов. Умри Полька и Белка до собрания ибольшинство у Зинки и Татьяны — два голоса против одного.

Евгений задумался.

— Знаешь, — почёсывая в затылке, сказал он, — я здесь неочень петрю, но если все так, как ты говоришь, то в этом есть резон. Тутвырисовывается и ещё одна выгода. Зинка и Татьяна после раздела акций покойныхПолины и Изабеллы становятся держателями контрольного пакета.

— Конечно! — с жаром подтвердила я. — У Полины и Изабеллы всовокупности пятнадцать процентов. Тамарке достанется только пять,следовательно у этих красоток по совокупности становится сорок пять процентовакций плюс почти четырнадцать процентов от покойного Фрола Прокофьевича.Пятьдесят девять.

— А у Тамарки сколько?

— У Тамарки тридцать своих, пять от Полины с Изабеллой ичуть меньше семи от Фрола Прокофьевича. Итого: сорок два.

— И что это значит? — спросил Евгений.

— А то, что Зинаида с Татьяной могут спокойно назначатьсвоего управляющего, а Тамарка пойдёт отдыхать. Для неё кормушка прикроется.Кстати, обе они высокие и вполне могли тащить той ночью труп. Чует моё сердце —это они ведут подкоп под Тамарку.

Евгений снова почесал в затылке.

— Я бы на месте Тамарки срочно пришил бы кого-нибудь из этойпарочки.

— О, да! — воскликнула я. — Это сразу поломало бы весьпасьянс.

Только мы об этом поговорили и отправились ужинать, какпозвонила Татьяна. Настроение у неё было паническое.

— Соня, — кричала она, — можно я к тебе приеду?

— Когда?

— Прямо сейчас.

Я глянула на часы:

— Поздновато…

— Соня, миленькая, я погибаю! — взмолилась Татьяна.

— Ладно, приезжай, — согласилась я.

И десяти минут не прошло, как Татьяна была у меня — еёпронзительный звонок, боюсь, был слышен и у соседей.

Пока я наспех доедала ужин, Евгений пошёл открывать дверь. Смоим Евгением Татьяна знакома не была, поскольку заглядывала ко мне оченьредко. Женька встретил её со своей обычной непринуждённой галантностью, которуюнекоторые женщины принимали за пикантную активность.

На Татьяну он тоже произвёл слишком выгодное впечатление.

— Это и есть твой Женька? — игриво толкая меня в бок иподмигивая, спросила она.

— Да, это он, — сдержанно ответила я, ругая себя за то, чтополенилась сама открыть ей дверь.

Зная её прилипчивость, я уже предвидела для себянеприятности. Татьяне ничего не стоило вдруг резко задружить со мной. Такиебабы обожают бить клинья под чужих мужиков.

— Слушай, он просто супермен! — с искренним восхищениемвоскликнула Татьяна, провожая Евгения обалделым взглядом.

«Хоть бы он этого не услышал,» — забеспокоилась я, утаскиваясвою гостью в Красную комнату — обитель моего сына Саньки.

— Какие бицепсы! Какие руки! — продолжала восхищатьсяТатьяна, опуская своё длинное змеиное тело на Санькину кровать. — А взгляд! Адвижения! Сколько в них молодости, скрытой силы! Как ты могла променять такогоотвального мужика на этого вялого интеллигентишку Фроку, из которого не сегоднязавтра посыпался бы песок? Упокой господь его душу, — опомнившись, добавилаона, зачем-то крестя себе рот.

— Как видишь, Евгений со мной, — ответила я, для себяотмечая столь невысокое мнение о покойном.

— Да с тобой, но лишь потому, что Фрока вовремя загнулся,упокой господь его душу, — опять добавила Татьяна и, толкнув меня в бок, игривоспросила: — А как он в постели?

— Кто? Фрока? — ужаснулась я.

— Да нет, твой Евгений.

Ну это уж слишком!

— Если память мне не изменяет, — сухо ответила я, — тыпришла ко мне с каким-то важным вопросом.

С Татьяны игривость мигом как рукой сняло. Она сделалаогромные глаза и, паникуя, сообщила:

— За мной следят! Страшно следят!

— Как это — страшно? — спросила я, не разделяя её паники. —Какой ты вкладываешь в это смысл?