никак не завязывается. Все здесь так далеко от интриг, которые служат основой для декадентских драм и без которых мы почти не можем представить себе пьесу. Притягательную силу чеховской пьесы следует искать в дру­гом —■ в том, как по-разному смотрят на Вишневый сад представители одного и того же столетия. Это миниатюра большого русского сада, по которому русские люди до сих пор не умеют разумно ходить».

театра заключалось в том, что он убедительно продемонстрировал идейное богатство русской литературы, впервые и по-настоящему показал чехам, как нужно трактовать произведения русской драматургии, открыл перед ними подлинную русскую жизнь, о которой западноевропейские читатели и зрители зачастую имели искаженное пред­ставление. «Перед нами,— писал Ярослав Квапил,— настежь распахнулись ворота в русскую жизнь; мы видели не только русские пьесы и русских актеров, а весь рус­ский мир, это был театр, в котором в изумительной гармонии сливались традиция и новаторство. В этом новом режиссерском, актерском и постановочном искусстве не было ни капли условности, и вместе с тем оно глубоко коренилось не только в своей национальной почве, но и в замечательной театральной школе, подымалось ввысь из земных недр и старинных истоков» (Jaroslav К v а р i 1. О cem vim. Praha, 1932, str. 381).

Во время гастролей Художественного театра в Праге чешские критики воочию убедились в ограниченности своего прежнего понимания драматургии Чехова.

«Мы встретились и познакомились с людьми, о которых читали долгие годы. Мы думали, что имеем хотя бы приблизительное представление об основных персонажах пьесы («Дядя Ваня»), но когда они один за другим проходили перед нашим взором, мы поняли, что прежние наши представления были лишь бледными тенями»,— писал ре­цензент газеты «Кигуг» (8 апреля 1906 г.).

«Мы восхищались тем, как они умеют передать дыхание самой жизни, немое, ти­хое, каким оно бывает иногда в тяжкую минуту, когда во всех углах притаилась то­скливая жуть! Как они с помощью своего технического мастерства умеют создавать волшебные сцены, как будто бы ааговорила сама тишина, а смысл ее слов понятен»,— писал рецензент газеты «Narodni listy» (1906, № 99, от 10 апреля).

Однако только немногие критики могли в какой-то степени анализировать спек­такль. Большинство из них выражало свое отношение к нему статьями, полными восторженных излияний и славословия.

Под влиянием постановки «Дяди Вани» Художественным театром руководство Пражского Национального театра решило включить в репертуар одну из пьес Чехова. Выбор пал на «Три сестры» — пьесу, которая еще не ставилась на чешской сцене в которую ведущие деятели театра (директор Густав Шморанц, главный режиссер Яро­слав Квапил, артистка Гана Квапилова) видели в Берлине, куда специально ездили, чтобы ознакомиться с искусством Художественного театра.

Равняться на Художественный театр — таков был девиз Национального театра, когда он приступил к работе над «Тремя сестрами». Руководство театра решило обра­титься за помощью к Станиславскому. «Будьте любезны выслать нам эскизы мизансцен „Трех сестер"»,—телеграфировал ему Г. Шморанц 10 ноября 1906 г. (Музей МХАТ, архив К. С. Станиславского). Через три дня, 13 ноября, к Станиславскому обратился и Я. Квапил:

«Уже очень скоро мы будем ставить „Три сестры", которые так превосходно играла ваша труппа в прошлом году в Берлине. Я не думаю, чтобы нам удалось поставить драму так, как это сделали вы, но я не могу, например, представить себе mise-en-scene иными, чем у вас. Было бы очень желательно, чтобы вы одолжили нам 1) эскизы деко­раций, если возможно, е планом. Если существуют репродукции в каком-нибудь теат­ральном журнале, напишите, пожалуйста, название и адрес журнала. 2) Прошу ва­ших разъяснений относительно костюмов, в первую очередь военных. Если имеется серия открыток к „Трем сестрам", так, как это было к „Дяде Ване", будьте любезны, также пришлите. Может быть, существует какая-нибудь книга с рисунками военных форм: напишите, как она называется, и я закажу ее у наших книгеторговцев. 3) Прошу также сообщить напевы и мелодии к пьесе. Что касается военных форм, то нельзя ли прямо заказать их в России (подержанные), у кого и где? Я был бы вам очень благо­дарен, если бы вы помогли нам во всех этих и других мелочах, относящихся к пьесе, и прошу вас возможно скорее ответить, потому что мы собираемся поставить пьесу уже в конце ноября (к 15-му по вашему стилю)» (Музей МХАТ, архив К. С. Станислав­ского. В цитате нами исправлены некоторые грамматические и стилистические ошибки).

О готовности, с которой Станиславский поспешил помочь Квапилу, свидетель­ствует его ответное письмо (подлинник хранится в Праге, в архиве Я. Квапила; цитируем по полученной нами фотокопии).

PojpviI

Ivan Petrovid Vojnicky, jejl syn Alois SedlideU Michajl Lvovic Astrov, lekaf . Eduard 4ojan. Ilja Iljid TSbgin, zchudly statkif Jindrich Mosna.

Marina, star4 chuva Marie Rysava j.

Celedin Vaclav Zintl..

HlidaC Josef Havelsky.

D6j na statku Serebrjakovg

«Я и все мои товарищи очень счастливы представившемуся случаю оказать вам услугу как знак нашей бесконечной благодарности за тот братский прием, который вы оказалп нам в милой Праге. Эти воспоминания, вместе со всеми милыми и госте­приимными людьми,— очень дороги нашим сердцам. Вот почему мы с особым вннма нием отнеслись к вашей просьбе п желали бы исполнить ее как можно лучше.

187 hra (3. ftvrtka) V pfedplac

3tr3rcefc T7"stria*.

Obrazy z vesnickЈho 2ivota о 4 dЈjstvfch. Rusky napsal A P ^ec ho v. Prelofil Borivoj Prusik

Rezis^r Josef Smaha.

Alexandr Vladimirovii Serebrja-

kov, profesor na pensi . . . Josef Smaha. Jelena Andrejevna, jeho iena,

271 eti Marie Laudova.

Sofja Alexandrovna (Sofia), jeho

dcera z prvniho mantelstW Isa GrЈgrova

Mane Vasiljevna Vojmcka, vdova po tajnЈm radovi, niatka prv-ё

zeny profesorovy Ludmila Danzerova.

 

 

»«tek о 7 hodmf.

Копес О '/,10. hod Г

Po prvnim a tretim dijstvi prestavky.

 

 

V nedih dne 21. dubrte 190J.

Odpoledne: i Vccer v pfedplaceni:

Prazsky zid. I Hoffmannovy povfdky.

ПРОГРАММА ПЕРВОГО СПЕКТАКЛЯ ПЬЕСЫ «ДЯДЯ ВАНЯ» НА СЦЕНЕ ПРАЖСКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ТЕАТРА, 20 АПРЕЛЯ 1901 г.

Перевод пьесы сделан Б. Прусиком Постановка Иозефа Шмагн

Тотчас по получении телеграммы от господина Шморанца я ответил ему. Надеюсь, что он получил мой ответ.

Во исполнение телеграммы мы отменили ближайшую репетицию для того, чтобы снять все декорации и костюмы.

Все декорации и обстановка были принесены на сцену и сняты. Актеры также надели костюмы и загримировались.

Как на зло, в этот день был сумрачный день, и поэтому многие снимки при днев­ном свете, кажется, не выйдут. Эти снимки предназначались для костюмов и гримов, но и на этот случай, котрый мы предвидели, были вызваны художники. Они должны были зарисовать все,