Я уже ощутила запах чеснока. Она поднесла дольку мне поднос. Я глубоко вдохнула и сильно закашлялась.

— Ты в порядке?

— Ни фига себе! Похоже, действует! Щиплет! Убери его!

— Он свежий, вот в чем дело.

— Убери его! — повторила я.

— Мне нравится этот запах. Он прочищает лобные пазухи.

— Мы его не для того взяли, чтобы избавлять меня отнасморка. Он должен повергать меня в бурное неистовство.

— У тебя осталась еще одна попытка. — Беки открылакожаный мешочек. — Готова?

Я сделала глубокий вдох.

— Давай!

Беки вытащила крестик на золотой цепочке, усыпанныйкамушками.

— Ох ты, круто, — сказала я. — Он выглядиточень прикольно.

— Это тебя беспокоит?

— Да, это меня беспокоит. Меня раздражает то, что явела себя по-дурацки!

Мы вышли на солнечный свет, слепящий нас обеих.

— Глаза режет после сумрака, — заметила Беки,надела солнцезащитные очки и подняла на меня взгляд. — Ох, не думаю, чтоты превратилась в вампира.

О чем я сама думала? Конечно, Александр особенный, не такой,как все. Но почему я сейчас вела себя как Тревор? Мы обе уставились на солнечныйсвет.

— Надо же, я просто тупо повелась на нелепые слухи, каки все в этом городе. Получается, что я ничем от них не отличаюсь, толькоодеваюсь по-другому, а внутри такая же пустышка, — выпалила я,разочарованная в себе.

— Но тебе хотелось, чтобы он был вампиром, потому чтоты любишь их!

— Спасибо. Может быть, мне нужно подождать двадцатьчетыре часа, — буркнула я, когда мы направились домой.

* * *

Я проснулась утром очередного солнечного дня. Солнце нестолько обжигало мою кожу, сколько приятно грело.

Зеркала не разбились вдребезги. Мое отражение выгляделоточно так же, как каждый день, — бледная девица во всем черном. Если мнечего и хотелось выпить, то никак не крови, а шоколадного напитка изкондитерской Ширли.

Все же сердце мое забилось, когда в тот вечер на ужин мамаподала спагетти в чесночном соусе. Я так долго присматривалась и принюхиваласьк блюду, что в конце концов все уставились на меня.

— Что это с тобой? — спросил Билли. — Тыведешь себя странно даже для тебя.

Я намотала макароны на вилку и медленно поднесла ее ко рту.

— Приступим.

Родители посмотрели на меня как на инопланетянку. Макароныкоснулись моего языка, я принялась жевать, а потом собралась с духом ипроглотила.

— К чему приступим? — спросила мама.

Я перевела дух. Надо же, готовилась к тому, что горло опалитогнем, по коже побегут мурашки и мне придется отчаянно ловить воздух, а чтослучилось на самом деле?

Ничего не случилось.

— К чему приступим? — повторила мама.

— Приступим к дегустации очередного кулинарного шедевраСары Мэдисон!

Хотя я не таяла на солнце, не била зеркала и не ежилась отзапаха чеснока, но воздействие Александра все равно ощущалось в самых разныхотношениях. У меня было такое чувство, будто я способна летать, как летучаямышь. По ночам не спалось, мысли мои скакали, я без конца думала о нем, снова иснова вспоминала его поцелуи. На всех уроках я во всех тетрадях писала нашиимена и обводила их сердечками. Мне хотелось быть с ним всегда, потому что, кембы он ни был, он был моим милым, умным, заботливым, внимательным, одиноким,великолепным Александром, юношей моей мечты.

Я представить себе не могла, что такое возможно, и была радатому, что меняюсь, причем не так, как воображала себе это долгое время. Я быласчастлива тому, что мои зеркала не бьются, потому что теперь видела отражениевлюбленной девушки, светящейся от счастья. Нелепо было бы желать навечнопоселиться на кладбище, когда можно жить в комнате Александра. Мне хотелось неежиться от солнечного света, а вместе с ним любоваться закатами на Гавайях. Я хотелапить не кровь, а прохладительные напитки из зеленых бокалов Александра. Мнехотелось получать удовольствие от того же, что мне доставляло удовольствиевсегда, — от мороженого, фильмов ужасов, катания на качелях в сумраке. Нотеперь мне хотелось радоваться всему этому вместе с ним.

* * *

— Говорят, ты гуляешь с вампиром, — сказал Треворза день до Снежного бала, когда мы с Беки шли после ланча через холл.

Объявления о танцах свисали с потолка и были наклеены настены.

— Неужели мало того, что и сама ты придурочная, и сБеки твоей никто водиться не хочет? Так еще завела себе и чокнутого кавалера?

— Ты ничего не знаешь! Ты вообще не знаком сАлександром.

— А, Александр. У этого монстра есть имя. Я-то думал,что ты просто зовешь его Франкенштейном. Если я ненароком его встречу, то он уменя получит, вылетит из города, как пробка. Мы должны быть уверены в том, чтоможем спокойно ходить по улицам по ночам!

— Это ты у меня получишь, если только к нему сунешьсяили даже косо на него посмотришь.

— Если он хоть немного похож на тебя, то мнепонадобятся солнцезащитные очки, чтобы защититься от слепящего безобразия.

Тут с нами поравнялся директор Смит.

— Надеюсь, что у вас двоих все в порядке. Мы еще неполучили средства на новые шкафчики. — Потом он положил руку на плечоэтого придурка и сказал: — Я слышал, Тревор, что во вчерашнем матче ты забилрешающий гол.

Они отвернулись. Смит завел с Тревором разговор о спорте, итому было не отвертеться.

— Откуда он узнал, что я встречаюсь с Александром? —спросила я Беки в полном недоумении.

— Ну, наверное, люди… знаешь, как много болтают у нас вгороде.

— Да, сплетников у нас хватает, но Тревор-то откудазнает?

— Мне нужно сказать тебе кое-что, — начала Беки, ивидно было, что она нервничает больше, чем обычно.

Но я отвлеклась на объявление о бале.

«Билеты уже в продаже. Купи заранее и сэкономь пятьдолларов».

— Билеты! Блин! Я и забыла, что мне нужны билеты! Гдеих купить, кто распространитель? Заказать по телефону? — Ярассмеялась. — Вот что случается, когда вдруг вылезаешь из своей скорлупы!

— Ага. Сдается мне, лучше из нее и не вылезать, снаружиничего хорошего.

— Может быть, все билеты уже проданы? Тогда нампридется танцевать на лужайке перед школой, — пошутила я, но Беки нерассмеялась.

— Может быть, вам лучше устроить свои танцы в особнякеАлександра.

— И не увидеть лицо Тревора, когда я войду сАлександром?