— Тревор много чего знает, Рэйвен, — странносказала подружка.

— Прекрасно, значит, он поступит в хороший колледж. Амне какое дело?

— Я боюсь Тревора. Его отец владеет половиной нашейфермы.

— Он чем занимается, кукурузой или сахаром?

— Я должна тебе признаться…

— Оставь признание до воскресенья. Забудь о Треворе. Онтолько пугает.

— Я не такая сильная, как ты. Ты моя лучшая подруга, ноТревор умеет заставить людей делать то, что ему нужно. Пожалуйста, не ходи наэти танцы, — попросила Беки, схватив меня за руку.

Неожиданно зазвенел звонок.

— Мне пора. Я не могу получить еще один втык, а не томеня не допустят на танцы.

— Но, Рэйвен…

— Не бойся, малышка. Я защищу тебя от монстров.

Я не могла спокойно сидеть на оставшихся уроках; алгебру,историю, географию еще кое-как выдержала, а вот английский провела подфутбольными трибунами, сочиняя любовные стихи, посвященные Александру. Потом япримчалась домой, принялась кружить по спальне и примерять все имевшиесянаряды, пока не нашла идеальный вариант.

— Ты в порядке? — спросил Билли, просунув голову вмою комнату.

— Просто прыгаю и танцую, мой самый драгоценныйбратишка, — ответила я, светясь от счастья, и чмокнула братца в макушку.

— Ты сошла с ума?

Я глубоко вздохнула.

— Когда-нибудь ты поймешь. Ты встретишь кого-нибудь, скем у тебя установится духовная связь, и тогда ощутишь покой и блаженствоодновременно.

— Ты имеешь в виду такую женщину, как Памела Андерсон?

— Нет, какую-нибудь математичку или компьютерщицу.

Билли мечтательно уставился вдаль.

— Но, наверное, было бы совсем неплохо, если бы онавыглядела как Памела!

— Она будет выглядеть еще лучше! — сказала я,взъерошив его волосы. — А теперь выметайся. Я готовлюсь к балу.

— Ты собираешься на танцы?

— Да.

— Ну… — Было видно, что он пытается придуматьчто-нибудь, чтобы приколоть старшую сестру. — Ты будешь там самойхорошенькой.

— А ты, случаем, не травки курнул?

— Ты будешь там самой хорошенькой, если намажешь губычерной помадой.

— Ну вот, теперь это в твоем духе.

Наконец я прошествовала на кухню в виниловых сапогах поколено на высоких каблуках, чулках в сеточку, в мини-юбке, кружевной майке налямках и с браслетами на запястьях, отливавшими металлом. Разумеется, все этобыло черным. Кашемировый шарф того же цвета скрывал мой любовный укус, акожаные перчатки без пальцев оставляли открытыми лак на ногтях, сверкающий, какчерный лед. Для Снежного бала все это было самое то.

— И куда же ты собралась идти в таком виде? —спросила мама.

— На танцы.

— С Беки?

— Нет, с Александром.

— Кто такой этот Александр?

— Любовь всей моей жизни!

— Там, я слышу, говорят о любви? — подал голосотец. — Рэйвен, куда это ты собралась в таком виде?

— Она говорит, что собирается на танцы с любовью всейее жизни, — сказала мама.

— Никуда ты в таком виде не пойдешь! И кто он такой,эта любовь всей твоей жизни? Мальчик из школы?

— Александр Стерлинг, — объявила я.

— Из тех Стерлингов, что живут в особняке?

— Он, и только он!

— Только не Стерлинг! — воскликнула потрясеннаямама. — О нем ходят ужасные истории! Я слышала, что он шляется покладбищам. Его никогда не увидишь при свете дня, как вампира.

— Ты думаешь, что я собралась на танцы с вампиром?

Они оба странно уставились на меня и промолчали.

— Не уподобляйтесь обывателям! — крикнула я.

— Дорогая, но по всему городу ходят такие слухи, —зачастила мама. — Вот, например, вчера Натали Митчелл говорила…

— Мама, кому ты хочешь верить, мне или Натали Митчелл?Сегодняшний вечер очень важен. Это первые танцы не только для меня, но и дляАлександра. Он такой мечтательный и образованный. Он разбирается в искусстве, культуреи…

— Кладбищах? — спросил отец.

— Он не такой, как о нем говорят! Он самый потрясающийпарень в нашей Солнечной системе, конечно, кроме тебя, папа.

— Ну, в таком случае желаю тебе приятно провести время.

— Пол!

— Но не в этом наряде, — быстро потребовалотец. — Сара, я рад, что она идет на танцы. В кои-то веки наша Рэйвендействительно отправляется в школу без принуждения. За долгое время это самыйнормальный из всех ее поступков.

Мама бросила на него хмурый взгляд.

— Но не в этом наряде, — повторил отец.

— Папа, в Европе это последний писк.

— Но мы же не в Европе. Мы живем в тихом маленькомгородке, где последний писк — это свитера с высоким воротом, застегнутыеблузки, длинные рукава и длинные юбки.

— Ни за что! — заявила я.

— Этот юноша годами не выходит из дома, а ты хочешьпозволить ему сопровождать твою дочь, да еще в таком виде? — возмутиласьмама. — Пол, сделай что-нибудь.

Отец подошел к платяному шкафу.

— Вот, надень это, — сказал он, вручив мне один изсвоих спортивных плащей. — Он черный.

Я с сомнением уставилась на плащ.

— Или это, или мой черный банный халат, — заявилотец.

Я нехотя взяла плащ.

— А мы познакомимся с самым потрясающим парнем вСолнечной системе, когда он зайдет за тобой? — встряла мама.

— Ты шутишь? — поразилась я. — Конечно нет!

— Это будет только справедливо. Мы ведь даже не знали,что ты встречаешься с ним, и понятия не имели, что ты собираешься на танцы.

— Вы хотите подвергнуть его допросу и смутить, неговоря уже о том, что это расстроит меня.

— Уж если берешься ухаживать за девушкой, то нужно бытьк этому готовым. Зато этот кавалер будет полностью в твоем распоряжении, еслион выдержит встречу с родителями своей пассии и все наши расспросы, —подначил отец.

— Это нечестно. Может, и вы хотите пойти с нами?

— Да, — разом ответили папа и мама.

— Кошмар! Это самый важный вечер в моей жизни, а выхотите его испортить!

Тут послышался звук мотора. На подъездную дорожку въехаламашина.