Как раз на том месте, когда Дракула уже был готов укуситьЛюси, Александр мягким движением отвернул мое лицо от экрана, уставил на менявзгляд своих полуночных глаз, а потом подался ко мне и поцеловал. Страстно! Оннаконец-то это сделал прямо на глазах у Белы Лугоши.

Он поцеловал меня так, как будто выпивал меня всю, наполняямое сердце и вены любовью. Когда я начала задыхаться, он оторвался от губ истал вместо этого целовать и мягко покусывать мои уши. Я захихикала какчокнутая. Его губы и зубы спускались вниз по моей шее, мягко покусывая ее. Былощекотно, но это ничуть не умаляло моей страсти.

Я полностью отдалась его чарам, непроизвольно вытянула ноги,задела столик и опрокинула попкорн на Александра. От неожиданности он таквонзил зубы в мою шею, что я пискнула.

— Ой! Прости! — извинился он.

Я схватилась за шею, пульсировавшую, как и мое сердце. Всеэто происходило среди рассыпанного попкорна.

— Рэйвен, с тобой все в порядке?

Кровь отхлынула от моего мозга, комната начала вращатьсясначала в одну сторону, потом в другую, а в желудке возникла тошнота. Короче,я, как и положено перевозбужденной дурочке, напрочь лишилась чувств.

Казалось, что прошли часы, хотя на самом деле пролетеловсего несколько секунд. Я пришла в себя и услышала, как Александр зовет меня поимени. Дракула все еще находился в комнате Люси. Единственная разница была втом, что теперь в нашей комнате горел свет.

— Рэйвен? Рэйвен?

— Что случилось?

— Ты в обморок бухнулась! Я думал, что такое случаетсятолько в старых фильмах! На, выпей это!

Он поднес бокал к моим губам, словно я была малым ребенком.

Бледное лицо Александра стало еще бледнее. Он взял кубикльда, просыпавшегося на стол, и приложил к шее, к месту укуса.

— Ты меня извини! Я не хотел…

— Холодно! — воскликнула я.

— Я все испортил, — сказал он, придерживаякапающую, тающую ледышку.

— Ничего страшного. Такое случается сплошь и рядом.

Он посмотрел на меня с подозрением.

— Только рядом с тобой.

— Я не хотел сделать тебе больно.

Я почувствовала, как его пальцы ощупывают ранку.

— Так, только отпечаток. Кожа не прокушена.

— Нет? — спросила я почти разочарованно.

— Ранка чуть побольше, чем от комариного укуса.Покраснение останется, вот и все.

— Бела мог бы этим гордиться, — сказала я,наблюдая за реакцией Александра.

— Да, — отозвался он, — пожалуй.

— Я хочу попросить тебя кое о чем, — волнуясь,сказала я, когда он уже вел меня к двери.

Шансы пригласить его на танцы таяли, и я поняла, что если несделаю этого сейчас, то другого случая не представится.

— Ты больше не хочешь гулять? Послушай, Рэйвен…

— Нет, я хочу сказать… я просто хотела сказать…

— Да?

— Э… Я подыскала местечко, где можнопотанцевать, — начала я.

— Потанцевать? В этом городе?

— Да.

— Крутое местечко?

— Нет, но…

— Но если ты ходишь туда, то это должно быть самоестильное место в мире.

— Это моя школа.

— Школа?

— Я знала, ты решишь, что это полный отстой. Наверное,мне не стоило об этом говорить.

— Я никогда не был на школьных танцах.

— Правда? Я тоже.

— В таком случае это будет первый раз для насобоих, — сказал он с весьма эротичной и неожиданно уверенной ухмылкой.

— Наверное, да. Это называется Снежный бал. К такомуназванию подойдет вязаный шарф, чтобы скрыть укус, — пошутила я.

— Прости, это вышло нечаянно.

— Это самая лучшая нечаянность в моей жизни!

Он наклонился ко мне, чтобы поцеловать, и неожиданноостановился.

— Пожалуй, лучше не буду.

— Как это не будешь?

Он наклонился снова, и на сей раз, когда наши губы слилисьвоедино, его сильная рука мягко придерживала мой подбородок.

— До встречи, — промолвил он, опять поцеловал меняна прощанье, а потом послал еще и воздушный поцелуй.

Я коснулась отметины на месте укуса. Мне казалось, что я ужеменяюсь.

* * *

На следующий день сразу после уроков мы с Беки отправились вЭванс-парк, забрались в дальний уголок безлюдной зоны отдыха и открыли наширюкзачки. Я выложила камеру, мой дневник и компактное зеркальце, а Беки —пластиковый контейнер с долькой чеснока и крестиком в кожаном мешочке.

— Готова увидеть укус? — спросила я.

— Он большой?

— Это моя любовная рана, — сказала я и осторожноразвернула черный шарф, который носила весь день.

— Bay! У него большой рот! — вытаращилась Беки.

— Правда, это круто?

— Я вижу следы зубов. Несколько царапин, но, по-моему,кожу он не прокусил. Болит?

— Вовсе нет. Так бывает, когда прокалывают уши —поначалу кольнет, но боль быстро проходит.

— А когда тебе прокололи уши, ты тоже теряла сознание?

— Нечего подкалывать!

— Этот след тоже пройдет?

— Именно это нам и предстоит выяснить. Давай камеру.

Беки сделала снимки моей ранки спереди и сбоку. Мы положилиполяроидные снимки на цементный пол, и они стали проявляться.

— Появляется твое изображение, — сообщила Беки.

— Хорошо. Теперь зеркало, — сказала я.

— Ты уверена, что стоит это делать?

— Да.

— Но если ты, ну, понимаешь, если ты действительно… тоэто может повредить.

— Беки, у нас не так много времени. — Я сняласолнцезащитные очки.

— Готова? — спросила она, держа зеркальце.

— Готова.

Она открыла зеркальце и сунула мне под нос.

— Ой!

— Нет!

— Зачем ты мне им по носу двинула? Дай сюда!

Я дрожащими руками схватила зеркальце, уставилась в него иувидела свое отражение.

— Доставай чеснок! — велела я, отбросив зеркальцев сторону.

Беки открыла контейнер и разрезала дольку на две половинки.

— Готова? — спросила она.

— Давай!