Я закрыла глаза от облегчения: все-таки Верлен не был близок со своей покойной невестой.

– Я тоже еще ни с кем, – тихо призналась я. – И хочу, чтобы сегодня ты стал первым…

Глава 20

Когда я снова открыла глаза, внутри хижины уже сгустились тени. Меня сразу же охватила странная смесь блаженства и капельки страха.

Парадоксально, но я чувствовала одновременно ужас и счастье: ужас, потому что мы с Верленом собрались проникнуть в Собор, и счастье, оттого что я находилась здесь и сейчас. На меня снизошли безмятежность и уверенность.

Я прижалась к груди своего любимого мужчины, наши обнаженные тела тесно переплелись. Мы целый день занимались любовью, засыпали, а проснувшись, начинали все сначала.

Однако вместе с солнечным светом этот волшебный сон тоже исчез. Сладкие мгновения покоя, проведенные в объятиях Верлена, навсегда останутся в моей памяти как самые драгоценные за всю мою жизнь…

Я медленно подняла глаза и встретилась взглядом с Верленом. Как давно он за мной наблюдает?

– Надо было меня разбудить, – пробормотала я, хотя на самом деле хотела бы, чтобы этот день никогда не кончался.

– Мне нравится любоваться красотой твоего лица, когда ты спишь, – прошептал юноша, нежно поглаживая мою щеку костяшками пальцев.

– Ну ты и болтун, – смущенно пошутила я, морща нос.

Мне еще никто не делал комплиментов.

Ни разу.

И уж тем более никто не хвалил мою внешность, ведь я была отмечена печатью позора…

От этих нескольких слов у меня на глаза навернулись слезы, но я заставила себя успокоиться. Не стану плакать сейчас, когда сердце до краев переполнено счастьем.

Губы Верлена медленно растянулись в веселой улыбке, и я, не в силах устоять перед его обаянием, тоже улыбнулась.

Он привлек меня к себе и поцеловал, потом снова отодвинулся и посмотрел на меня.

– Знаю, мой организм изменился, вероятно, уже навсегда, но я еще ни разу в жизни не чувствовал себя настолько человеком.

– А это хорошо?

– Просто великолепно, – вздохнул Верлен. Он казался спокойным и взволнованным одновременно. – По правде говоря, так прекрасно, как сейчас, я еще никогда себя не чувствовал. Отец всегда учил меня, что человеческие качества – это гнусные недостатки, а на самом деле это величайшая сила, лучшие человеческие черты. Эмоции – это неотъемлемая часть нашей жизни. Без них ничто не имеет ни смысла, ни вкуса.

– Жизнь любой души бессмысленна, если она лишена чувств. Любовь и гнев неотделимы от нашей природы, и одно, и другое может принести нам как благо, так и зло…

Верлен приподнялся на локте, чтобы лучше видеть мое лицо, и добавил:

– Однако боги неспособны понять эту человеческую особенность. Они руководствуются лишь холодным разумом и, вероятно, именно поэтому не могут установить на земле мир, к которому так стремятся. На самом деле выбор Ориона не имеет ничего общего с моралью; отец руководствуется лишь иллюзорной необходимостью, грандиозным замыслом, плоды которого должны проявиться в очень отдаленной перспективе.

– Великий План твоего отца, – подытожила я. – Некий непонятный человеческому разумению идеал, ради достижения которого страдания людей все умножаются.

– Мы с тобой это изменим, – заверил меня Верлен. В его голосе прозвучала непоколебимая, почти пугающая уверенность, он крепко сжал мои пальцы. – Если мы потерпим неудачу, никто, даже Элдрис, уже никогда не сможет его остановить. У нас нет выбора, мы должны преуспеть.

Сила его убеждения потрясла меня до глубины души, потому что я, со своей стороны, приготовилась умереть сегодня ночью…

Однако мужество Верлена оказалось настолько заразительным, что я пожала его руку в ответ и неожиданно для самой себя произнесла, повторяя слова, сказанные им несколько часов назад:

– На этот раз мы победим.

Затем я наклонилась к нему и накрыла его горячие губы своими, тоже пылающими от наших недавних поцелуев.

Мы целовались так долго, что у меня перехватило дыхание; я чувствовала, что Верлен весь дрожит от желания. Однако через несколько секунд он отодвинулся от меня, нарушив очарование момента.

– Уже ночь, – констатировал он, хрипло переводя дух. – Нужно… по крайней мере, мне следует воспользоваться темнотой и попробовать взлететь, прежде чем мы отправимся во дворец.

Мне так не хотелось, чтобы этот день заканчивался…

Мне хотелось навсегда остаться здесь, в объятиях любимого человека, которого судьба наконец вернула мне спустя много веков разлуки.

Пытаясь хоть немного продлить это мгновение, я лихорадочно проговорила:

– Хорошо, но… только давай сначала ненадолго отправимся в другой мир. Пожалуйста, Верлен…

Глаза молодого человека мечтательно затуманились, он тяжело вздохнул – очевидно, ему тоже хотелось продлить эти минуты счастья. Наконец он кивнул, пристально глядя мне в глаза, и я почти сразу же ощутила знакомое странное давление в затылке.

В следующий миг мы провалились в темноту, а потом очутились друг против друга на разных берегах речушки, шумно перекатывающей свои волны по заснеженному лабиринту.

Мы серьезно посмотрели друг на друга, понимая, что это, возможно, наше последнее путешествие в прошлое; потом мы одновременно наклонились и коснулись обжигающе холодной поверхности воды, такой чистой и прозрачной.

Внезапно я превратилась в другую версию себя, стала девушкой, которой была когда-то и с которой все начиналось.

Я взялась за ручку двери, ведущей в кабинет Люка, готовясь ее открыть, однако что-то меня удерживало…

Ужасное чувство. Страдание. И страх.

Так продолжалось уже несколько недель: я все время проводила в маленькой квартирке, в которой Верлен прожил остаток жизни, и почти не вставала со старенького диванчика. Я спряталась здесь и трусливо отсиживалась, будучи не в состоянии двигаться дальше. В те редкие моменты, когда я находила в себе силы покидать квартиру, я отправлялась на прежнее место работы своего любимого. Однако стоило мне оказаться там, как боль утраты обрушивалась на меня с новой силой и горе грозило меня раздавить.

Какой смысл продолжать борьбу? Разве я уже не внесла свой вклад? Разве не сделала все необходимое для завершения нашей работы? Разве дальнейшие события меня касаются?