До моего дерева оставалось не более нескольких метров, как вдруг Верлен пробормотал:

– Никогда не любил это место.

Он остановился и стал рассматривать одно из лиц, выступающих из металлического ствола.

– По правде говоря, я тоже не особо его люблю, но это единственное место в городе, где можно побыть в одиночестве.

Подойдя к окаменелому дубу, на котором помещалась моя палатка, я принялась карабкаться вверх, цепляясь за железную кору.

– За мной!

Я боялась, что Верлен слишком ослаб и не сможет забраться на такую высоту, но, добравшись до металлического настила, служившего полом в моей импровизированной хижине, я с изумлением обнаружила, что юноша взбирается следом за мной. Он с усилием подтянулся, и я помогла ему заползти на лист металла, чтобы он не повредил свои огромные крылья.

Усевшись в центре хижины, Верлен оглядел мое убежище с любопытством и в то же время с изумлением.

– Это… удивительно.

В ответ я лишь пожала плечами, не зная, что сказать.

Затем я торопливо подползла к своему единственному шкафу, где хранился драгоценный запас желатиновых протеиновых батончиков.

– Знаю, по сравнению с дворцовой едой это ужасная гадость, – пробормотала я, передавая пакет Верлену. – Но тебе обязательно нужно что-то съесть, тем более что в ближайшее время ты собираешься долететь до самой высокой башни Собора, да еще и с довеском в моем лице на плечах.

– Не беспокойся, все будет хорошо. Теперь, когда я свободен, могу проглотить все что угодно.

Верлен схватил один батончик, разорвал упаковку из алюминиевой фольги и вгрызся в желатиновый брусок. Я, в свою очередь, взяла один батончик и без аппетита съела – меня слишком сильно тревожила предстоящая ночная вылазка.

– Так значит, Владыка всего сущего тоже иногда спит? – поинтересовалась я, глядя, как Верлен приканчивает оставшиеся в пакете батончики.

– Гораздо меньше, чем люди, но в конечном счете – да. Полагаю, сон ему нужен. В противном случае в его покоях не стояла бы кровать.

Оставалось лишь надеяться, что мы застигнем правителя спящим и уязвимым – если это вообще возможно по отношению к такому богу, как Орион.

Насытившись, Верлен прислонился спиной к одной из металлических ветвей, образующих стену моего убежища; его веки сами собой опускались.

– Думаю, здесь тебе будет удобнее, – предложила я, указывая на кучу одеял и подушек, служивших мне постелью. – Ты вполне поместишься, если как следует сложишь крылья…

Странное дело: Верлен и в обычных-то условиях казался настоящим гигантом, однако в ограниченном пространстве моей скромной хижины все выглядело настолько маленьким и не приспособленным к его росту, словно мы с ним принадлежали к разным видам.

Мне вдруг пришло в голову, что так оно и есть. Если верить весталке, Верлен так сильно мутировал, что его уже нельзя считать человеком.

Следует ли сказать ему об этом? Я догадывалась, что это известие крайне его огорчит, и все же Верлен заслуживает того, чтобы знать правду. Кроме того, не пора ли рассказать ему обо всем, что я узнала от Элдрис за те несколько дней, что я провела в кузнице?

– Тебе тоже нужно отдохнуть, – сказал юноша, не двигаясь с места.

Я окинула молодого человека критическим взглядом, потом заявила:

– Если прижмемся друг к другу, то можем лечь тут вместе.

Верлен недоверчиво сдвинул брови, потом моргнул.

Я же почувствовала, как от смущения краснеют щеки. Хотя, если подумать, это просто глупо – мы с ним уже давно прошли этот этап…

Набрав в легкие побольше воздуха, я улеглась на расстеленные одеяла и жестом предложила Верлену присоединяться. Он не заставил себя упрашивать и, перемещаясь очень осторожно, памятуя о своих огромных крыльях, лег рядом со мной.

Мое смущение наконец испарилось, и я сдвинула в сторону одеяло, чтобы получше рассмотреть эти две новые конечности, которые отныне росли из лопаток Верлена.

– Похоже, Элдрис не очень-то удивилась, увидев, что у меня из спины выросли эти штуки, – задумчиво пробормотал он. – Что до меня, никогда бы не подумал, что мое тело способно до такой степени трансформироваться…

– Они прекрасны, – прошептала я, касаясь черных перьев кончиками пальцев.

Молодой человек состроил рожицу, показывая, что сомневается в моих словах, но потом его лицо вновь стало серьезным.

Прежде чем нас сморил сон, я воспользовалась этими краткими минутами покоя и рассказала Верлену все, что ранее узнала от весталки. Я ждала, что он хотя бы вскрикнет от удивления, однако юноша стоически молчал, словно мои объяснения оставили его абсолютно равнодушным.

– Значит, мы снова вернулись на землю, чтобы продолжать то, что начали давным-давно, – грустно заключил он, поглаживая мои волосы.

– Или чтобы погибнуть при попытке довести до конца начатое, – добавила я.

Как ни крути, а мы совершенно не подготовлены к вторжению в Собор Вечности.

– Нет, – шепотом возразил Верлен. – Нет, на этот раз мы победим. А потом, возродив этот мир, мы наконец сможем жить счастливо, ты и я. Уверен, у нас даже будет много детей…

Мне хотелось рассмеяться, настолько немыслимым казалось такое будущее. Однако я даже не улыбнулась.

Я как зачарованная смотрела в темные глаза Верлена, остро ощущая его близость и исходящий от его тела жар; меня вдруг охватило сильнейшее желание.

Мы оба страшно устали, через несколько часов нам предстояло отправиться на битву и, возможно, расстаться с жизнью, но прямо сейчас все это стало совершенно неважным. Только настоящее имело значение.

Приподнявшись на локте, я придвинулась к Верлену, а он наклонился ближе ко мне и медленно, осторожно накрыл мои губы своими, как будто боялся все испортить каким-то неосторожным жестом. Однако я отвечала ему с жаром и, просунув руку под одеяло, заскользила пальцами по рельефным мышцам его торса.

Верлен задрожал, его кожа покрылась мурашками. Очень быстро его ласки стали более смелыми, а потом он вдруг оторвался от моих губ и пристально посмотрел мне в глаза.

– Я… Я еще никогда… – прошептал он, задыхаясь и борясь со шнуровкой моего корсажа.

– С человеком, ты хочешь сказать?

– Нет, вообще