Кроме того, его родители прожили в браке долгую и счастливуюжизнь, родители Кэрол — тоже, так почему же они сами расстались? Значило лиэто, что каждый человек может потерпеть неудачу в браке? Или все-таки некаждый, а только тот, у кого были к этому определенные предпосылки?

— Как долго вы с Пьером были женаты? — спросилЧарли, взяв в свои ладони руку Франчески.

— Шесть лет, — ответила Франческа. Она неотдернула руку и слабым движением пальцев дала знать Чарли, что приняла иоценила его сочувствие. Это легкое движение, в котором она сама скорее всего ине отдавала себе отчета, вызвало в них обоих ощущение глубокой душевнойблизости. Чарли рассказал ей свою историю, а она ему — свою, и терзавшее обоиходиночество как будто отступило.

— А вы? — спросила Франческа, с каждой минутойчувствуя все большее и большее сходство… нет, не между ними, но между ихгорькими судьбами.

— Мы были женаты больше девяти лет, — ответилЧарли. — Почти десять. И я считал, что у нас вполне благополучный брак. Мыоба были счастливы, и я не замечал никаких тревожных признаков вплоть до тогомомента, когда Кэрол пришла ко мне и прямо заявила, что вот уже некоторое времяживет с другим. Не знаю, как я мог не видеть этого, но факт остается фактом.Теперь Кэрол говорит, что я слишком часто отсутствовал и что мы обращали другна друга слишком мало внимания, но я не думаю, что дело именно в этом. Можетбыть, если бы мы завели ребенка, все сложилось бы иначе.

— А почему у вас не было детей?

— Не знаю. Может быть, Кэрол права, и мы были слишкомзаняты каждый своими делами, — задумчиво сказал Чарли, которому неожиданнопоказалось, что Франческе он может признаться в том, в чем не осмеливалсяпризнаться даже самому себе. — Порой нам казалось, что дети — это что-тосовсем необязательное, без чего мы можем обойтись, но теперь я об этом жалею.Особенно когда встречаю таких очаровательных детей, как ваша Моник… Моник.Получается, что девять лет жизни прошли впустую, и теперь, когда у меня неосталось даже Кэрол, мне совершенно нечего предъявить…

Франческа улыбнулась ему, и Чарли вдруг подумал о том, какаязамечательная у нее улыбка. Он был ужасно рад, что встретил сегодня Франческу.

Ему так нужно было поговорить с кем-то, и более подходящегособеседника Чарли не мог себе и представить. Франческа, как никто другой,понимала его, ибо сама прошла через ад измены и предательства.

— А вот Пьер считал и считает, что все, что с намислучилось, произошло из-за того, что я была слишком увлечена нашей девочкой,зациклена на ней. Действительно, после родов я оставила работу, но дело совсемне в том, что я слишком любила Моник. Когда мы познакомились с Пьером, яработала в Париже моделью, но тогда я оставила карьеру ради него, о чем онтеперь предпочитает не вспоминать. Потом я училась в Сорбонне и получиластепень, ничто не мешало мне продолжать заниматься искусством, но, поймите меняправильно, Чарли, быть матерью, просто матерью, мне нравилось куда больше. И ялюбила Пьера, мне нравилось быть его женой.

— Это тоже работа, — вставил Чарли, но Франческаотрицательно покачала головой.

— Мне это было совсем нетрудно. Я хотела все время бытьс моей девочкой, хотела ухаживать за ней, делать все, чтобы она росла веселой,здоровой, уверенной в себе. Но я следила за собой и своей фигурой, чтобыоставаться в форме, быть красивой и привлекательной, потому что мне казалось,что этого хочет Пьер. Я очень старалась, Чарли, честное слово, старалась, но…бывают, наверное, такие ситуации, когда ты просто не можешь победить, какие быусилия ты ни прилагал. Иначе я просто не могу объяснить того, что произошло снами.

Может быть, некоторые браки обречены с самого начала?

Она действительно так считала, и Чарли, по крайней мере вэтот момент, был с ней вполне согласен.

— В последнее время я тоже пришел к такомувыводу, — кивнул он. — Наш брак с Кэрол казался мне чуть ли неидеальным, но сейчас я понимаю, что был слеп и глуп. Вы ведь тоже очень любилисвоего мужа?

Франческа кивнула, и Чарли, воодушевившись, продолжал:

— В итоге оказалось, что у нас с вами то ли глаза былине на месте, то ли мозги. Теперь Кэрол выходит замуж за шестидесятилетнююразвалину — за старика, который всю жизнь только и делал, что коллекционировалхорошеньких девиц, а ваш бывший муж женится на двадцатилетней девчонке иначинает делать ей детей. Как такое можно было предвидеть? Кто ответит нам? Нек гадалке же, в самом деле, обращаться! Можно, правда, попробовать сделать воткак… В следующий раз — если у меня будет следующий раз — я стану все времяспрашивать у своей жены: "Как ты? Как я? Как мы?

Ты счастлива? Изменяешь ли ты мне, и если нет, топочему?"

Франческа не выдержала и рассмеялась, но Чарли не шутил, или,вернее, хотел быть серьезным. То, что с ним случилось, заставило его о многомзадуматься. Но он не знал, удастся ли ему воспользоваться новыми познаниями напрактике.

Франческа неожиданно погрустнела.

— Вы храбрее меня, Чарли, — сказала она. —Для меня никакого «другого раза» просто не может быть. Я уже решила.

Она сказала ему это потому, что хотела стать его другом — небольше. Романтическое увлечение не входило в ее планы.

— Вы не можете этого решить, — твердо сказалЧарли. — Никто не знает своего будущего!

— Могу, — возразила Франческа. — Я — могу.

Никто больше не завладеет моим сердцем, чтобы потомрастоптать его.

— А вдруг следующий раз обойдется без портретов нажурнальных обложках и рекламы по телевидению? — поддразнил ееЧарли. — Или наоборот:

Заранее продайте права на показ вашего очередного мужа, ибудете спокойно получать проценты.

Франческа через силу улыбнулась, но ее улыбка тотчас жепогасла. Очевидно, даже сейчас она не могла шутить на эту тему.

— Вы просто плохо представляете себе, что этотакое! — сказала она с чувством, но Чарли достаточно было просто заглянутьв ее глаза, чтобы понять, каково ей пришлось. В ее чудных зеленых глазах небыло ничего, кроме боли, и он невольно вспомнил слова Моник о том, как ее матьплакала сутками напролет. Именно поэтому Франческа старалась держаться подальшеот людей и так неохотно шла на контакт, именно поэтому она встретила егопоявление в штыки, однако сейчас Чарли забыл о своем потрясении и был полонсострадания к этой несчастной и милой женщине. Повинуясь безотчетному порыву,он поднялся, обнял ее за плечи и прижал к себе, и Франческа не отшатнулась —она поняла, что в этом жесте нет ни угрозы, ни посягательства на ее свободу. Онпредлагал ей свою дружбу, и Франческа приняла его предложение.

— Знаешь, что я тебе скажу, — проговорил Чарли,вдруг переходя на «ты». — Когда в следующий раз ты решишь броситься в этуавантюру — ну, в ту, которую некоторые именуют «священным и нерушимым союзомдвух любящих сердец», — я хотел бы представлять твои интересы. Хочешь, ябуду твоим брачным агентом?