– Он съел целую коробку конфет,присланную мне в подарок. К сожалению, шоколад был нашпигован барбитуратами.

– Вы, конечно, понятия не имеете, ктосделал этот презент?

Я отрицательно покачала головой:

– В коробке лежала вот эта карточка: «Сюрприздля Даша«. Кто бы ни был этот негодяй, с чувством юмора у него полный порядок.

– Послушайте, мадам, может, вы все-такиподумаете, кому вы так мешаете?

Я пожала плечами:

– Убивать меня абсолютно бессмысленно.Деньги принадлежат детям, я только Машин опекун. Все мои бывшие мужья и их женыв Москве, в Париже я знакома с узким кругом людей, никого не шантажировала,ничьих секретов не знаю… Может, это дело рук маньяка?

Комиссар покачал головой:

– Вы мне что-то недоговариваете, а зря.Человек, который решил вас убить, не остановится на этом. Думаю, он будетпредпринимать все новые и новые попытки, и когда-нибудь вам может не повезти.Послушайте, а может, слетаете в Москву? Проведаете там, так сказать, своихподружек, отвезете им подарки?

– Нет, нет, мне совершенно нечего делатьв Москве.

Комиссар тяжело вздохнул:

– Вы безрассудны. Если что-то случится,мне будет очень жаль. Вам никогда не говорили, что вы настоящая красавица? Нехотите как-нибудь пообедать со мной где-нибудь в городе? Я холостяк, детей уменя нет. А ваша дочь просто очаровательна!

От неожиданности я закашлялась. Чего-чего, аухаживаний комиссара я совершенно не ожидала. Впрочем, почему бы и нет? Может,он разговорится, и я узнаю что-нибудь об Андре.

– С удовольствием, комиссар, можно прямозавтра.

– Прекрасно, – расцвел в улыбкеполицейский. – Я поведу вас в чудесный греческий ресторанчик. Его хозяинмногим мне обязан и потому угощает первосортно. Надеюсь, вы не вегетарианка?

Заверив комиссара в своей искренней любви кмясу, я проводила его до ворот.

На противоположной стороне улицы возлекондитерской стояла темно-серая машина с затемненными стеклами.

«До чего же парижане любят «Пежо» такогоцвета, – подумала я. – То и дело их встречаю».

Мне припомнилось, что подобный автомобильпарковался у дома Анриетты, потом я видела похожий, когда ехала к Жаклин, и вдень помолвки Аллана и Тины… Ну и что? Машина как машина, стоит себе и никомуне мешает.

Я двинулась домой. В холле меня поджидалаСофи.

– Вам накрыть в столовой или в кабинете?

– Лучше в кабинете, минут через пять.

Я пошла в ванную. Нет, определенно Андре былоочень трудно отвернуть гайки. Я долго терла руки щеткой, въедливая грязь несобиралась вылезать из-под ногтей. Внезапно меня озарило: кто и где рассказывалпро грязные ногти? Про чьи ногти?

На следующий день утром позвонил Аллан:

– Как дела, моя дорогая?

– Ужасно, – ответила я ему, нарушаявсе правила приличия.

– Что случилось?

Я рассказала ему про Банди. Аллан пришел внегодование:

– Что за мерзавец это придумал?Представляете, что было бы, если бы эти конфеты съела Маша. Собаку, конечно,тоже жаль.

Он еще довольно долго возмущался, а потомнеожиданно спросил:

– Даша, а вы знаете, что у меня на дняхдень рождения?

– Нет, конечно, откуда же мне знать?Хотите пригласить меня на пир?

Аллан рассмеялся:

– И всех ваших домашних, кроме животных,конечно. Но я собирался попросить вас еще об одном одолжении. Видите ли, хочуустроить необычный праздник, и мне нужна ваша помощь. Не хочется обсуждатьподробности по телефону. Могли бы мы где-нибудь встретиться?

Я прикинула: где-то в час у меня встреча скомиссаром, потом мы идем в ресторан…

– Наверное, можно бы часа в три,где-нибудь в центре. Давайте на станции метро «Северный вокзал» у выхода наулицу.

Аллан расхохотался:

– Дорогая, это так романтично – свиданиена вокзале, прямо как в песнях Азнавура. И знаете, давайте соблюдем правиларомантики до конца: не говорите никому о нашей встрече!

Ровно в час комиссар погудел у ворот. Радипохода в ресторан на мне был розовый костюм, светло-бежевая шляпка, того жецвета сумка и туфли. Я вышла к машине. Увидев меня, комиссар расцвел в улыбке:

– О, Даша, вы очаровательны. Ваш костюм,шляпа… и все это ради меня? Как мило.

Я уселась в полицейскую машину.

– Мы поедем в этом автомобиле?

– Это называется – использованиеслужебного транспорта в личных целях. Своих подчиненных я за это немилосердноругаю. Что позволено Юпитеру, то не позволено быку.

Машина быстро катила по улицам Парижа и скорооказалась возле небольшого ресторанчика, в витрине которого дразнили аппетиткуски мяса, украшенные зеленью. В маленьком зале стояло всего шесть накрытыхкрасными скатертями столиков. Худощавый черноволосый грек кинулся намнавстречу:

– О, какая радость, какая честь для меня!Господин комиссар с дамой! Димитрос, быстро смени скатерть! Нет, нет, не надоменю! Я сделаю для вас особое блюдо, его нет в карте. Такая радость для меня,что вы пришли. Димитрос, я сказал: смени скатерть! Нельзя же сажать господинакомиссара с такой красавицей за маленький стол! Димитрос, ну и идиот же этотмальчишка.

Продолжая причитать и суетиться, грек усадилменя на стул, предварительно обмахнув сиденье салфеткой, затем стал лихорадочнопротирать приборы. Раздвинув занавеску из бус, выплыла полная женщина, несявазу с цветами. В центре стола появилась икебана размером с таз.

Комиссар крякнул:

– Вот что, Илия, сегодня особенный день.Я хочу, чтобы мадам запомнила этот обед. Она иностранка, из России, поэтомубудь добр, знаю, что твой ресторан специализируется на другом, но начни сномера четыре, а потом все по твоему вкусу.

Грек завертелся, как ветряная мельница.Женщина с улыбкой смотрела на нас. Илия начал подталкивать ее на кухню.Внезапно та раскрыла рот и разразилась длинной тирадой. Илия побагровел.

– Это моя жена Мария, – объяснил онмне. – Она не говорит по-французски, но понимает все.

– А что она сказала?

– Мария в восторге от вашей красоты. Онаутверждает, что вы самая роскошная женщина из всех, что ей довелось видеть запоследнее время.