– Дорогая, что за пыл! Ну и речь, простопрокурор! Я ношу дешевые, самые дешевые часы, таких штамповок миллионы, а ототпечатков пальцев не осталось и следа. Любой адвокат обратит такую улику вшутку. Существует куда более весомое доказательство: признание. И я признаюсьвам: да, это я убил Жана Макмайера, своего родного сына, и не жалею об этом ниминуты. Во-первых, он был негодяй, врун и наркоман. Во-вторых, из-за всей этойидиотской истории я стал жертвой шантажа и выплатил этому негодяю Ренальдоогромную сумму. Жаль, что так поздно решился его убрать, и жаль, что не попалвам прямо в глаз. Да, да, любовь моя, это я стрелял в мерзкого мальчишку.

– Ренальдо шантажировал вас? За что?

Аллан замер, потом просто закатился вистерическом хохоте:

– Так вы ничего не знаете? Совсем ничего?Бог мой, это меняет дело. Вот видите, если бы я знал раньше, что выподозреваете меня только в убийстве Жана, вы бы остались в живых. А сейчас мне,к сожалению, уже некогда объяснять вам, что произошло на самом деле семь леттому назад. Вы так и умрете, не узнав правды.

– Интересно, как вы собираетесь убитьменя?

– Дорогая, в наше время интеллигентныйчеловек сам этим не занимается. Он нанимает исполнителя. Ну ладно, так и быть,поболтаем еще пять минут. А потом мне надо будет выйти на дорогу и встретитьодного молодого мужчину. К сожалению, он не разбирается в проселках. Но ябыстро вернусь. Доеду до указателя, спрячу в кустах свою машину, пересяду вего, и мы снова сюда. Потом он сделает вам укол – о, простой наркотик, – ивы заснете. Мы уложим вас на заднее сиденье и заботливо накроем пледом. Адальше вперед к швейцарской границе, где ваш водитель предъявит два испанскихпаспорта и сообщит, что его жена слегка перебрала и спит. Испанки, знаете,любят поддать! Таможенник сравнит ваше лицо с фотографией, и вы окажетесь вШвейцарии. А дальше – не мое дело. Я буду давным-давно в Париже. Я вообще невыезжал из него, и дома этого никогда не покупал, и день рождения у меня вдекабре! Ну, как вам мой план?

Я промолчала.

– Значит, одобряете. А теперь, моярадость, откройте рот. Вернем кляп на место.

Я посильнее стиснула зубы.

– Ну, да черт с вами, можете кричать, всеравно никто не услышит.

Он ушел, аккуратно притворив дверь.

Холодея от ужаса, я попробовала подергатьруками и ногами. Тщетно. Узлы не поддавались, только стул чуть-чуть сдвинулсявперед. Я стала подпрыгивать, пытаясь подвинуть стул к двери. Только бы онабыла не заперта! Дверь оказалась не заперта и открывалась наружу. С третьейпопытки мне удалось вместе со стулом выехать за порог и… о ужас! Я стояла нанебольшой площадке второго этажа, прямо у ног простиралась крутая лестница.Нечего было и думать, чтобы спуститься, прыгая на стуле.

Внезапно воспоминание о Патрике всколыхнуломою решимость. Что было в том билетике? «Если встретите лестницу, прыгайтесмело, вас ждет удача и награда». Если разобьюсь или сломаю себе руки, ноги, тохотя бы осложню прекрасно разработанный план Аллана. С этими мстительными мыслямия подобралась к началу лестницы и зажмурилась. Раз, два, три – ступенькиринулись мне навстречу. Все произошло за секунду. Хлоп – и я лежу у подножиялестницы.

Стул не подвел – спинка отскочила сразу, исвободными, дрожащими руками я развязала ноги, но встать сразу не смогла.Тысячи иголок вонзались мне под колени. Казалось, что в сосудах не кровь, аминеральная вода – пузырьки весело бегали туда-сюда… Ну уж и глупость –свалиться с лестницы и не встать, потому что затекли ноги. Не можешь идти –ползи, дура, приказала я себе и встала. За спиной выросли крылья, и я вылетелана улицу.

На дворе было совсем темно, даже луна несветила. Через секунду я поняла, почему она не светила – шел дождь, лил, как изведра. Я замерла в нерешительности – холод, дождь, а на мне розовый костюм.Как-то не по погоде! В темноте блеснул свет – фары машины. Мгновенным прыжком яулетела в кусты и понеслась, не разбирая дороги. Мокрые ветки хлестали меня полицу, колючки раздирали то, что осталось от колготок, туфли потерялись еще вовремя падения с лестницы.

Я бежала как больная кенгуру – неровнымипрыжками, и в конце концов выскочила на какое-то поле. Посреди поля… – о, нет,это возможно только во Франции! Посреди поля стояла новенькая телефонная будка.Я тихонько подкралась к ней: наверное, мираж! Открыла дверь – чудеса, да итолько: трубка не срезана, но, наверное, телефон все-таки не работает. Нет,телефон работал, и негнущимися пальцами я набрала номер.

– Это полиция? Примите сообщение длякомиссара Жоржа Перье. Срочно. Речь идет об убийстве. Передайте ему: мадамДаша, русская, ждет его в лесу, возле телефонной будки, адреса не знаю, за мнойгонятся, я спрячусь, а он, когда подъедет, пусть запоет «Марсельезу», тогда явыйду. Если меня не найдут, надо арестовать Аллана Гранжа, он убил ЖанаМакмайера, он мне об этом сам сказал, но доказательств нет.

Я остановилась и перевела дух. Ну, дежурныйявно решил, что звонит сумасшедшая. Русская посередине французского леса, привстрече с которой нужно петь «Марсельезу»… Надо попытаться объяснить болеепонятно.

– Алло, месье…

– Да, мадам, полиция на проводе. Я всепонял – передать комиссару Перье, что вы ждете его в лесу, вас зовут Даша, вырусская. Чтобы вы вышли из укрытия, комиссару нужно пропеть «Марсельезу».Пожалуйста, не вешайте трубку, чтобы мы могли засечь местонахождение телефона.Оставьте ее просто висеть. Я отключаюсь.

Я бросила трубку, и в тот же момент будкуосветили фары. От ужаса я присела на пол – авось не заметят. Но не тут-то было.Автомобиль остановился, свет продолжал бить в будку. Я чувствовала себя рыбой ваквариуме. Сейчас меня выловят, а потом зажарят. В тишине распахнулась дверь, изнакомый женский голос произнес:

– Могу подвезти.

Я понеслась к машине. За рулем сидела пожилаяседовласая дама, очень на кого-то похожая.

– Садись. Бог мой, да ты похожа напугало!

Я оглядела себя – да, видок еще тот. Розовыйкостюм стал серо-буро-коричневым, юбка изодрана в клочья, колготки свисаютлохмотьями, ноги в синяках и ссадинах…

– По-моему, тебе следует отправитьсяпрямо в больницу, – продолжала дама.

– Нет, нет, сейчас сюда приедет полиция!

– Полиция! Этого нам не надо.

С этими словами мадам завела мотор, и мыпонеслись вперед. И как только она разбирала дорогу?

– Не узнаешь меня? – спросилаженщина.

– Кажется, мы где-то встречались.

И в этот момент я сообразила, что все этовремя мы говорили по-русски.