– Дадут ли нам когда-нибудь кофе и уберутли эту лужу? – капризно протянула Жаклин.

В дверь постучали, и на пороге появились Софис подносом и Луи с ведром и тряпкой. Через секунду они увидели Наташку. Подноси ведро оказались на полу одновременно, сладкие булочки разлетелись в разныестороны. К ним тут же кинулись Банди и Снап. По ковру медленно растекался кофе.

– Ковер придется выбросить, –заметила некстати госпожа Прудон.

Успокоились все примерно через час, и к восьмив столовой все было убрано – ковер унесен, а кофе и чай поданы заново.

– Итак, господа, – началкомиссар, – истоки этих событий лежат очень далеко. По сути, все началосьдо рождения Жана Макмайера. Его будущая мать, Сьюзен, отправилась в Италию.Насколько я понял, она увлекалась искусством и собиралась посещать музеи,картинные галереи… В общем, весь набор, типичный для девушки из богатой иинтеллигентной семьи. Где она познакомилась с вами, господин Гранж?

– В кафе, – буркнул Аллан.

– Впрочем, это не важно. Интереснодругое. За месяц роман Сьюзен и Аллана развился до такой степени, что,вернувшись во Францию, она объявила родителям о своем желании выйти замуж.Родители, конечно, пришли в ужас. Брак с безродным и беднымполуитальянцем-полуфранцузом не входил в их планы. Естественно, оникатегорически запретили дочери даже думать об этом. Сьюзен была послушна иумна. Она не стала спорить со старшими и спокойно приняла их решение: выдать еезамуж за Эдуарда. Но связи с Алланом не порвала. Наверное, она сняла вамквартиру?

– Да, – вздохнул Аллан, – всамом центре Парижа, на улице Виктора Гюго. Мы встречались на протяжении многихлет, три раза в неделю.

– Как? – вырвалось у меня. –Разве Сьюзен не порвала с вами накануне свадьбы?

– Она очень хотела это сделать, и мыдействительно на год расстались. Но потом ей стало очень тяжело жить сЭдуардом, и связь возобновилась.

– Совершенно верно, – подтвердилкомиссар. – Баронесса родила сына от господина Гранжа, но он носил имяМакмайер. А когда через два года родилась дочь, она тоже стала Макмайер.

– Что? – спросил Яцек. – Выхотите убедить нас в том, что отцом Лизы был тоже Аллан?

– Ну да, – отозвался комиссар ипродолжил: – Видите ли, данные медицинского обследования барона ЭдуардаМакмайера прямо говорят о том, что он не мог иметь детей, – результатперенесенной в детстве свинки. Так что Лиза и Жан были братом и сестрой,рожденными одной матерью от одного отца. Сьюзен очень хотела сохранить околосебя Аллана и сосватала ему свою лучшую подругу. И потекла их ничем незамутненная жизнь, с соблюдением всех внешних приличий. Кошмар начался, когдаЖан достиг подросткового возраста. Вы все знаете, что здесь происходило:скандалы, наркотики, мальчики…

– Он швырнул в Эдуарда кочергой, –подал голос до сих пор молчавший господин Прудон. – Только чудо спаслобарона.

Комиссар кивнул:

– В результате Жана отправили в закрытуюшколу, а тихая, вежливая Лиза осталась дома. Она хорошо училась, по вечерамникуда не ходила, вязала у телевизора. Остается только гадать, где онапознакомилась с Рене.

Лиза-Андре злобно покосилась на меня:

– Это все из-за тебя. Если бы ты, русскаяпобирушка, не явилась сюда…

Из ее рта полились ругательства. Яцек в ужасеуставился на девушку:

– Андре, любимая!

– Нет, вы посмотрите… Что значит«любимая»? – возмутилась Жаклин.

– Да заткнись ты, стараяпотаскуха, – отрезала Лиза.

Жаклин покорно замолчала. Комиссар потер шеюи, обращаясь к Лизе, сказал:

– Продолжайте, моя радость, мы васвнимательно слушаем.

– Ладно, слушайте. Если я кого иненавидела, так это своих близких. – Лиза раскраснелась, волосы еерастрепались. Такой я ее никогда не видела. – То, что мать наставляет рогаЭдуарду, я поняла давно. Но только в отличие от этого идиота Жана повела себяпо-другому. Не стала ни с кем ругаться. Зачем? Чтобы меня вычеркнули иззавещания? Да и Аллан оставил бы мне приличный кусочек. Но эта идиотка Мартина,его жена, явилась к моей матери и стала сюсюкать: наконец-то она беременна… Мнетолько не хватало еще одного братика или сестрички.

– И тогда вы решили избавиться отвсех, – сказал комиссар.

Андре засмеялась:

– Решила-то я, а осуществил кто-тодругой. Я ничего в багаж не подкладывала. Да, у меня с Рене был роман. Ну такчто из этого? Я рассказала Рене о беременности Мартины, а он, наверное,рассказал Жану. А уж что они там придумали, откуда мне знать? Правда, передсамым отлетом я видела, как Жан съел кусочек мыла, чтобы вызвать у себя рвоту…

– Дорогая, вы с нами неоткровенны, – поморщился комиссар. – Ведь Рене перед смертью успелкое-что сказать.

– А что, Рене умер? – глупопоинтересовалась я.

– Да, – кивнул комиссар. –Буквально через несколько дней после той авиакатастрофы. Смерть его выгляделапочти естественно. Заядлый наркоман, он лег в кровать, укололся, потом закурилсигарету и… заснул. Начался пожар. Таких случаев в Париже – тьма. И, какправило, сгорают эти несчастные вместе с квартирами, да еще соседи страдают. Нос Рене было по-другому. Дым унюхала консьержка и вызвала пожарных. Юношу успелидовезти до больницы, он промучился дня три и умер, почти не приходя в сознание.Но один раз все-таки заговорил, и, к счастью, рядом оказался полицейский.

Комиссар распахнул свой необъятный кейс ивытащил диктофон. Мы все замерли. Перье нажал кнопку. Послышался шорох, потомкашель, и слабый голос произнес:

– Пить.

– Рене, Рене, вы меня слышите?

– Слышу.

– Вы можете отвечать? Что с вами случилось?

– Это она… пришла… мы ужинали, потомуколола меня… я стал засыпать, видел… кладет сигарету на одеяло, потом непомню… пить… дайте пить…

– Рене, кто она, зачем приходила? Этоваша любовница, как ее зовут?

– Лиза… это Лиза… она предала нас… взялау нас «крошку» и не сделала… потом пришла ко мне… сказала, сделает завтра… яверил ей… я ей верил…

– Что взяла Лиза, какую «крошку»?