– Вы правы, – проговорил комиссар,входя в комнату. – Лиза попросила полицейских остаться за дверью иподождать, пока сменит одежду. Сержант проверил комнату и вышел. Он, конечно,болван, но оправдывается тем, что комната расположена на втором этаже. Когдаэтот дурак вышел за дверь, Лиза открыла окно…

– Вылезла на козырек, который прикрываетвход, а к нему всегда прислонена садовая лестница, – вырвалось у меня.

– Как? – изумился комиссар. –Вы знали об этом и не предупредили?

– Только что вспомнила, –пробормотала я растерянно. – Видите ли, Пьер один раз так залез в кабинет,и…

Комиссар замахал руками:

– Замолчите, ради бога. Лиза оченьопасна, а вы невольно помогли ей бежать. О боже!

– Вы что, не можете ее поймать? –возмутилась Маня. – В России в таком случае перекрывают дороги.

– Лиза не только опасна, но еще иумна, – разозлился комиссар. – Дороги уже перекрыты, да толькопреступница наверняка бросила машину и передвигается пешком или автостопом!Какую одежду и косметику вы ей дали?

Он грозно посмотрел на меня.

– Не знаю, – растерялась яокончательно. – Софи принесла какое-то платье или брюки… Надо спросить.

– Действительно, – бросилкомиссар, – пойду сам узнаю. А насчет того, кто убил Ренальдо, так этосделал господин Гранж. Только вот доказательств у меня нет, хотя не сомневаюсь,что это был он и двигали им благородные чувства.

С этими словами комиссар вышел из комнаты ихлопнул дверью с такой силой, что стоявшая на столе ваза упала и рассыпалась намелкие кусочки.

– Вот это да… – проговорила Маня, и мывсе одновременно уставились на Аллана.

– Это правда? – сурово вопросилгосподин Прудон.

– Что – правда? – переспросил Аллан.

– Ну вот это, что сказал комиссар. Вы жепонимаете, я не могу разрешить дочери выйти замуж, если…

– Прости, папа, но это касается толькоменя и Аллана. Я обещала выйти за него замуж и не собираюсь отступать от своегослова.

– Дорогая, – расплылся вочаровательной улыбке Аллан, – боюсь, что вам придется меня забыть. Ведьэто я убил Ренальдо. Но, поверьте, не мог поступить иначе.

Тина подошла к жениху и обняла его:

– Расскажи все. Здесь друзья иродственники, мы не будем свидетельствовать против тебя. Покайся, тебе станетлегче. Нельзя жить с таким грузом на душе.

Аллан оттолкнул Тину и рухнул в кресло. Мнепоказалось, что из него, как из воздушного шарика, вышел воздух. Затем онпосмотрел на свои руки и усмехнулся:

– «Никакие ароматы Аравии не отмоют этойруки». Если вы думаете, что я терзаюсь, как леди Макбет, то ошибаетесь. Япросто раздавил змею, опасную гадюку. Ренальдо никому не принес счастья изаслужил смерть.

Я вспомнила заплаканную Анриетту и осиротевшуюкрохотную квартирку возле Ле Бурже. Тина погладила своего будущего мужа поголове:

– Ну говори, говори же, не молчи.

И Аллан начал рассказывать:

– Я сидел дома и спокойно читал. Вдруграздался звонок, удививший меня, – ведь часы уже пробили одиннадцать ночи.Но все-таки дверь я открыл и увидел Андре. Конечно, несмотря на свое изумление,я предложил ей пройти в кабинет. Но девушка направилась прямо к дивану, села итут же спросила:

«Не узнаешь?»

Я удивился еще больше – Андре была со мной на«вы». Но потом сказал:

«Конечно, я тебя узнаю, Андре, детка. Чтослучилось?»

«Значит, не узнаешь», – констатироваладевушка и сдернула с головы парик, потом моментальным движением сделала что-тос глазами, и, честно говоря, я обалдел.

Коротко стриженная блондинка, похожая напогибшую Лизу, тянула ко мне руки и плакала:

«Папочка, это же я, твоя Лиза. Я жива, неужелиты этого не понимаешь?»

И она бросилась мне на шею. Тут уже заплакал ия. Ведь я очень любил свою девочку, и не по моей вине она росла в семье уматери. Но рассказать обо всем Мартине я не мог. Не забудьте, что весь капиталпринадлежал жене, и в случае развода мне не доставалось ни сантима. Да и Эдуардпризнал Лизу – она официально считалась его дочерью. Представляете, какие быпошли разговоры, если бы я сказал вслух, что Лиза моя дочь? Позор для Сью,позор для Эдуарда, а я и Лиза лишаемся всех денег. Вот так я и жил. ВедьМартина не успела родить ребенка…

Мы с Лизой проплакали почти всю ночь. Онарассказала, как Жан убил отца и мать, как она убежала, как ее подобрал Яцек,как ее преследует Ренальдо.

«Папочка, – захлебывалась дочка, –папочка, Ренальдо грозится убить меня, если я не выйду за него замуж! Онизнасиловал меня в ангаре, когда я пряталась там от Жана. Папочка, помоги мне!»

От ненависти и ужаса у меня просто помутилсярассудок. И на следующий день я поехал в Ле Бурже и с удовольствием всадил пулюв этого мерзавца. Представьте теперь мой ужас, когда я нашел там Даша и понял,что эта гнида рассказал ей все о Лизе. А ведь мы с дочерью хотели уехатьтихонько в Англию и оттуда заявить о ее правах на наследство. И вот весь планрушился из-за любопытства Даша. Голова закружилась, и пистолет сам выстрелилеще раз. Даша упала, а я успел скрыться. Собственно, это все. Впрочем, я рад,что не убил вас. – Аллан посмотрел на меня.

– Спасибо, – вырвалось уменя. – Только не понимаю, почему Лиза так боялась, что ее настоящее имябудет раскрыто? Я могу понять, что она опасалась Жана: он мог рассказать, чтоне убивал Эдуарда и Сью, и все подозрения пали бы тогда на Лизу. Но чего онаждала после его смерти, почему не раскрылась?

– Кажется, я понимаю, – спокойнопроговорил господин Прудон. – Срок давности за убийство – девять лет. Ейоставалось продержаться совсем немного, и все – она неподсудна. А если быгосподин Гранж уехал с ней в Лондон, все стали бы думать, что они простолюбовники. Я полагаю, Лиза уговорила бы Аллана подождать еще некоторое время неоткрывать ее настоящее имя.

– Я не верю ничему из того, что здесьрассказывала моя дочь. Ее заставили оклеветать себя. Я глубоко убежден, чтоЛиза – чистый и невинный ребенок.