– Может, и мала, – с негодованиемвоскликнула Маша, – но Андре мне очень нравится! Она такая милая… Не надоидти в полицию. А деньги мы ей и так отдадим. Правда, мамочка? Пусть все будет,как прежде.

– Никак не могу понять, о чем тытолкуешь, – сказала Галина Владимировна. – Не надо ничего даватьпросто так. Лиза получит то, что ей причитается.

– Да ничего ей не причитается! –зарыдала Машка. – Ничего. Ведь это она убила Жана… Он мне перед смертьютак и сказал: «Меня убила Андре».

Мы все застыли.

Прошло несколько недель, кошмарных для всех.Во-первых, через несколько дней кто-то из изумленных знакомых сообщил в полициюо воскрешении Лизы Макмайер. Во-вторых, полиция арестовала Андре по подозрениюв убийстве Жана Макмайера. В-третьих, нам не отдали ее даже под залог.В-четвертых, толпы газетчиков осаждали дом. Стоило кому-нибудь высунуть наружунос, как под этим носом оказывался микрофон. Экспансивная Маша, не удержавшись,скорчила рожу репортеру. К вечеру ее фото с высунутым языком и рукой, сложеннойв фигу, обошло многие газеты с подписью: «Ребенок «новых русских»: мил,приветлив и воспитан». Осада продолжалась дней десять, но потом в пригородеПарижа нашли трупы трех девушек, и интерес прессы переключился на них. Мыперестали вздрагивать, выходя из дома.

Как-то днем Софи доложила, что пришел господинПрудон. Я спустилась в кабинет. Увидев меня, Прудон заулыбался:

– Нет, нет, не волнуйтесь, мадам. Свашими деньгами все в полном порядке. В завещании Эдуарда и Сьюзен Макмайеровчетко сказано, что капитал делится между Лизой Макмайер и Жаном, носящим вданный момент ту же фамилию, в пропорции один к трем. Лиза была признанаумершей, и капитал перешел к Жану. Жан завещал свои деньги Натали, а Натали –вам. Скорее всего, если Андре Ярузельскую признают, как Лизу Макмайер, иоправдают, вам придется выделить ей часть, завещанную родителями. Это самаябольшая неприятность, которая вас ждет… Но я пришел не за тем, чтобы объяснятьвам юридические тонкости… В нашей семье назревает большое событие, и хотелосьбы, чтобы вы в нем поучаствовали. В воскресенье мы объявляем о помолвкеАнтуанетты с господином Алланом Гранжем.

– С господином Гранжем? – невежливопереспросила я.

– Да, и мы с женой страшно рады этому,хотя, конечно, разница в возрасте составляет почти тридцать лет. Ведь Тине вмае исполнится только двадцать, и все же мы с мадам Прудон счастливы. Онавыбросила из головы эту идиотскую мысль об уходе в монастырь… Мы ждем вас сдочерью. Помолвка состоится в доме господина Гранжа.

Такую новость невозможно было удержать, и ятут же позвонила Жаклин. Оказалось, что она уже все знает, – к нимприезжала госпожа Прудон.

В воскресенье утром Жаклин заехала за мной иМаней. Жаклин была в машине одна.

– А где Яцек? – удивилась я.

– Он поехал на свидание к Андре, третийраз, между прочим, но она отказывается встречаться с ним. Яцек даже похудел заэти дни…

Мы замолчали. Да и что тут было говорить? Такв молчании и доехали до дома Гранжа.

– Нет, ты только погляди на это, –прошептала Жаклин. – Ничего подобного я не видела.

Весь дом был увит гирляндами бумажных цветов.Они сходились над входной дверью, где красовались два громадных шелковыхсердца: на красном стояло «Аллан», на розовом – «Антуанетта». Дверь былараспахнута настежь, внутрь дома вела ярко-голубая ковровая дорожка.

– Да… – сказала Жаклин, – сколько нидави в себе жиголо, он все равно высунется.

– Зачем ты так?

– Фу-ты, ну-ты! – фыркнулаЖаклин. – Знаешь, сколько денег Прудоны дают Тине в приданое? Около пятимиллионов франков. А насколько мне известно, в Париже стали поговаривать, чтоГранж разоряется. Он ведь игрок; шептались даже, что шулер.

Капая ядом, она двинулась в дом.

– Ну нет, ты посмотри, только слонов нехватает. Бедняги Прудоны просто счастливы, что им удалось пристроить Тину.

Мы вошли в дом. В просторном холле толпилосьчеловек тридцать. К нам направился Аллан:

– О, как я рад вас видеть!

– Мы тоже довольны. Говорят, женитьба намолоденькой и богатенькой резко улучшает настроение, – не удержаласьЖаклин.

– Дорогая, – расхохоталсяАллан, – спрячь свое змеиное жало. Анри, – обратился он к проходящемуслуге, – предупредите буфет, чтобы этой даме не наливали больше пол-литраконьяку – она страшна в опьянении.

Покрасневшая и злая, Жаклин ушла в комнаты, ая не знала, куда деваться от неловкости.

– Даша, – произнес Аллан, – выже незнакомы как следует с Антуанеттой. Тина, подойди сюда.

Высокая девушка послушно подошла к нам. В тедва раза, что я видела Антуанетту Прудон, она была одета в серое платье игладко причесана. Сейчас на ней красовался ярко-красный костюм с перьями, апепельные волосы были распущены по плечам.

– Тина, – сказала она и протянулаузкую руку.

Да, будущую мадам Гранж было трудно назватькрасавицей. Мелкие черты лица, небольшие, близко посаженные к узкому носуглаза, острый подбородок, хрупкая, если не сказать тщедушная, фигурка. Рука,которую я пожала, была похожа на лапку больной обезьянки.

– Очень рада, – вежливо сказала я.

– Взаимно, – ответила Тина. –Аллан много про вас рассказывал. Он искренне восхищается вашим умом. Говорит:если бы не я, то сделал бы предложение вам. Вы ведь тоже богаты, жаль только,что старше его и некрасивы. Но я не ревную, ведь теперь Аллан мой. – И онавесело рассмеялась.

Я уставилась на нее с искренним восторгом –редко встретишь глупость в таком чистом виде. Аллан тихо засмеялся:

– Тина неподражаема!

– Пойду поищу своих, – сказала я.

– Мари крушит торт.

Я двинулась в столовую. Маша и правда былатам. Вместе с Галиной Владимировной они оживленно что-то обсуждали.

– Добрый день, – сказала я. –Галина Владимировна, а как вы добрались сюда?

– Приехала на машине, – ответиластаруха. – А что?

– Просто Жаклин была одна…

– Я не езжу с ней, боюсь раньшеположенного отправиться на тот свет.

– Мамочка, ты знаешь, у Аллана воранжерее есть коллекция попугаев. Можно, я пойду посмотрю?

– Конечно, сходи, моя дорогая. А ты незнаешь, где Жаклин?