О размерах, да что там – о богатырском размахе деятельности «трудяги» Пролетарского Виктор Полуэктович догадывался. И теперь, глядя из окна своего кабинета на садящегося в «БМВ» с мигалкой московского чиновника, сдобнощёкий, мягкий в повадках «Луэктыч» не знал, страшиться ему возможного краха бывшего компаньона или перевести с облегчением дух. Лет пять их не связывали деловые контакты. Каждый пошел своей дорогой. Та, что избрал «Луэктыч», видно, оказалась прямее и надежнее. Вот только шумиха вокруг этого отельчика портила главе района аппетит и сон. Что за маньяк орудует там? И страшно неудобно с матерью Алексея получилось. Месяц назад он удивился и обрадовался звонку чинуши-приятеля, обещал покой и изоляцию для его матушки, а вышло…

– Тьфу, пропасть! – Виктор Полуэктович подошел к столу, залпом допил остывший чай из щербатой керамической кружки с нарисованным морским котиком. Кружка эта путешествовала с хозяином два десятилетия из кабинета в кабинет. Оберегать ее вменялось в обязанности всем секретаршам «Луэктыча».

«Да прихлопнуть этот нарост ивовый надо было еще по свежим могильным следам Говоруна! – припечатал кружку к столу начальник. – Вот уж кто умел подсластить пилюли. И ручку позолотить. Что я?! О чем я?!» – Глава района дернул галстук и уселся за рабочий стол, где его ждала груда неразобранных документов.

«Собачья жизнь. Уехать бы к чертям на Камчатку! Ребята звонят, говорят, даже дом наш сохранился, подлатали его. – «Луэктыч» почесал морского котика на кружке пухлым пальцем. – А теперь вот жена Машка зовет меня поношенным котиком. Собачья жизнь, да и только».

«Неужели не простое ограбление, а инспирированная акция?» – ужасался, холодея, Пролетарский.

Машина вырулила на шоссе и набрала приличествующую ей скорость, сгоняя с левой полосы неторопливых дачников и блондинок.

«Мама, мама-то при чем? Это же немыслимо! Она не знала, не понимала – только слушала меня и верила. Только служила».

Если бы не охранник, Алексей Марленович дал бы сейчас волю слезам, гневу, страху, которые не позволяли вдохнуть полной грудью.

«А если пустая паника? Если все же случайность, уголовщина? Нет, вряд ли. Так, собраться, собраться! Счета уже перекинуты в надежное место. Испанский дом на жене. У детей всякой всячины по мелочи. Но квартира, особняк под Пушкино, «Порш» – все мамино! И наследник единственный: сын. Подследственный по коррупционному делу! Ладно, хорошо, примем как есть. Не привыкать – и больше в девяносто восьмом теряли. Главное, основные деньги вложены в это смехотворное светодиодное производство, и попробуйте их из китайцев вытрясти! Ха!»

Охранник с тревогой обернулся на хмыканье шефа.

– Алексей Марленович, может, еще таблетку? Вы как?

– Нормально, Сережа. Не дергай меня, – махнул раздраженно рукой Пролетарский, и охранник отвернулся, демонстрируя перекачанный загривок, который особенно ярко смотрелся в непосредственной близости с шеей-былинкой водителя.

«Но мама, бедная мама. Мучилась ли? Испугалась? Мерзость, какая мерзость вошла в мою жизнь. Я не могу оставить этого без ответных действий. Нет, не могу! Время не остановишь, приговора сверху не изменишь. Если решили меня слить – так и сольют. Не поморщатся. Но за маму?! За маму они ответят!»

Пролетарский выхватил из кармана айфон, вызвал абонента, который долго не отвечал.

– Спишь, что ли?! – закричал он на подобострастное приветствие. – Все жену ублажаешь? Думаешь, наследником наградит. Ах, уже известно про наследника? Ну ладно, хорошо, что мальчик. Собирайся, Даня. Да, это срочно. Все подробности обговорим вечером. Значит, придется отдохнуть в ближайшие дни в другом месте! Говорю же – потом! Собирайся к завтрашнему. Нет, без самолета обойдемся. Электричкой.

И Алексей Марленович, воодушевленный внезапно возникшим в его голове сценарием, удовлетворенно засунул аппарат в карман и откинул голову, чтобы хоть на полчаса расслабиться за этот ужасный, самый черный день в его жизни.

Около четырех дня в траурную тишину отеля ворвалось оживленное женское тарахтение, сменяющееся унылыми репликами:

– Да вот же, вот! Дом как есть трехэтажный, и ворота, и дорожка такая добротная. Ой, смотри! Как красиво увивает дом виноград! Как есть! Как надо!

– Это клематис.

– Да откуда клематис? Без цветов, вон шапка зелени как прет!

– Говорю, не виноград! Другое. Оставь, Нина, оставь. Дай отдышаться.

– Да ничего я не оставлю! Нужно покричать, чтобы вышли, приняли нас. Тут просто сонное царство какое-то! Э-эй!!

– Хватит, Нина, хватит.

Люша, разбуженная голосами, поднялась и подошла к окну. Около террасы стояли две женщины, достигшие недавно пенсионного возраста и составляющие поразительный контраст. Маленькая, коротко стриженная шатенка – суетливая, беспрестанно вертящаяся на месте и оглядывающаяся – была одета в бриджи, футболку и кроссовки. У ее ног стоял внушительный рюкзак. Вторая – высокая, дебелая, в бесформенном сарафане и широкополой шляпе – с каким-то обреченным видом оглядывала дом, задрав голову и придерживая шляпу белой мясистой рукой. У нее было невыразительное, будто стертое лицо, приметное огромной мушкой над губой. Она держала в руке большую дорожную сумку, будто не решаясь опустить ее на плитки дорожки.

«О как! Отдыхающие! Интересно», – подумала Шатова, опуская занавеску. Приезд непонятных и вполне на вид заурядных теток встревожил сыщицу. Откуда они узнали про отель? Ясное дело, от знакомых. И по чьей наводке прибыли? Если в курсе ситуации, то почему не испугались? Люша посмотрела на наручные часы и решила, что пора выходить и требовать обед. Трагедия трагедией, но до вечера продержаться на чашке чая и мензурке кофе трудновато. Впрочем, к обеду ее не звали. И, судя по абсолютной тишине и пустой террасе, хозяева с Ликой если и трапезничали, то явно не на воздухе. А скорее всего обитатели «Ивы» рухнули после треволнений утра на кровати, как Люша, и до сих пор не могли поднять головы.

Когда Шатова спустилась, с женщинами уже беседовал всклокоченный Василий. Он с недоумением рассматривал нежданных гостей. Спортивная шатенка торопливо втолковывала:

– Узнав, что у вас тут такая неприятность, мы и подумали…

– Не сочтите нас за бессердечных и алчных созданий, – вклинилась дебелая.

Спортсменка посмотрела на нее критически и продолжила строчить из речевого пулемета:

– Так вот мы рассудили, на мой взгляд, здраво, что в такой ситуации можем рассчитывать на небольшую, а может, и среднюю…

– Ну хватит, оставь, Нина, – заныла ее подруга.

– Короче, про скидку мы подумали, – выпалила Нина и уставилась немигающими выпуклыми глазами на Говоруна.

Вася непонимающе переводил взгляд с одной курортницы на другую.

– Ну, возможно у вас сейчас есть свободные дешевые номера? Ваш отель нам хвалили как соответствующий самому придирчивому вкусу, но наш вкус не столь взыскателен, и мы могли бы в домике или в техническом помещении…