Люша рассудила: если бы убийца проникал в комнату или покидал ее обычным путем, через дверь, она, безусловно, услышала бы это. И не только она. Ведь все так напряжены, что вздрагивают от малейшего шороха: и Пролетарская, и Дарья жаловались на бессонницу. А лестница и половицы в доме ой какие «певучие»! Значит, преступник пользовался балконом. И каким бы ловкачом он ни был, не мог не оставить следов. О них умолчал Рожкин, но какой на него расчет? Люша ничем пока не заслужила доверия и расположения следователя. Впрочем, это дело наживное.

Сложив в пляжную сумку нехитрый сыщицкий инвентарь: большую лупу с ручкой, медицинские перчатки, пинцет и несколько бумажных конвертиков, Люша задрапировала всё газовой косынкой и спустилась во двор. Никем не замеченная, она решила обойти дом справа, обогнув террасу. Пойди она налево – неминуемо бы встретилась с Идой или Самохиным, вовсю орудующими на кухне: запахи вновь обещали нечто аппетитное и румяное к обеду.

Бетонная отмостка у самого дома и за ней широкая полоса гравийной отсыпки сильно разочаровали Люшу. Гравийную гладь восстановить проще простого: следы от лестницы или каблуков уничтожаются одним движением ноги. Люша дважды прошлась, согнувшись, под балконами Бултыхова, Пролетарской и Травиной, ощупывая взглядом чуть не каждый сантиметр. Задрав голову и осмотрев балконы с окнами, она пришла к окончательному выводу, что приставлять лестницу или карабкаться на балкон каким бы то ни было способом – не меньшее безумие, чем разгуливать по дому. И хозяева, и жильцы не могли не услышать шороха, движения, шагов у дома. Отель «Под ивой» далеко не готический замок с пятидесятиметровыми опочивальнями: широкие окна и балконы примыкают почти вплотную друг к другу. Более того: Говоруны непременно бы увидели из своей спальни и незваного гостя, и его снаряжение. Значит, убийца бежал другим путем. Но каким? По воздуху, на крыльях?!

И тут Люша уставилась на третий, мансардный этаж. Там также находились два просторных номера, но они пустовали весь сезон. К ним вела лестница с черного хода. Второй и третий этажи не соединялись. Странная планировка, но, возможно, удобная для семейных пар с детьми, которым предназначались эти просторные, изолированные от общих «магистралей» апартаменты. Если предположить, что преступник уходил через третий этаж и черный ход, он должен был перелезть с балкона второго этажа на третий. Очень опасное мероприятие. Нужна веревка, недюжинная спортивная подготовка и желательно сообщник. «Хорошо, примем как версию и изучим комнаты на третьем этаже», – решила Люша, двинувшись в сторону «царства» Самохина и утирая пот со лба: жарища к полудню становилась нестерпимой.

На углу дома, как оазис среди знойной пустыни, маняще высилась раскидистая ива. «Певчая ива» – так, кажется, вчера сказал о ней Лева. На рассвете маленькие серые пичуги, немногим больше воробьев, – виртуозы-дрозды, принимались выводить рулады: то замысловато подражая нежной флейте, то бравурной колоратуре соловья, а то и печальному скрипу рассохшегося, пронзенного молнией старого дуба, доживающего свой век на отлогом спуске у рощи. Сейчас птичье семейство пряталось от зноя под серебристой листвой. Лишь осмелевший дрозд-подросток склевывал что-то с настороженным видом, вприпрыжку, в опавших листьях.

«Как можно убивать под птичье пение? Кем быть?» – с тоской подумала Шатова.

Проходя под балконом Федотова, мимо левого торца дома, Люша заинтересовалась молодыми кустами древовидных пионов. Они уже отцвели, но сочная листва, обилие молодых стеблей говорили о том, что капризные красавицы чувствуют себя отлично. А вот Люше эти цветы не удавались. В чем загадка? «Надо бы выяснить, кто за ними ухаживает, вон как они тщательно прополоты и политы», – подумала сыщица, склоняясь над кустами, и вдруг заметила, что за посадками, ближе к дому, на влажной земле виднеется след от широкой доски. Люша и сама частенько подкладывала доску или брусок, чтобы ловчее, не утаптывая почву, ухаживать за посадками. Но здесь это выглядело странным. Рабатка с цветами узкая, уход за молодыми кустами несложен. Разве что подложить доску, чтобы на нее поставить лестницу?! Люша посмотрела наверх, на балкон покойного артиста, и стала сосредоточенно, с горящим взором озираться, как хищница, почуявшая близкую добычу. Широкий неструганый горбыль нашелся в зарослях старой ирги, неряшливо разросшейся за теннисной площадкой. Люша присела, осмотрела доску с одной стороны, потом с другой. Да! Ее совсем недавно укладывали на влажную землю: частицы грунта не успели подсохнуть. Прекрасно! Шатова выпрямилась, щеки от возбуждения пылали. «Найти лестницу! Впрочем, она-то наверняка в подсобке. Проще простого вынести ее с черного хода, установить на доску, чтобы не проваливаться в землю и залезть на балкон Федотова. По нему перелезть к Травиной, а потом – Пролетарской. Уходил убийца тем же способом. Но Травина? Она тут слабое звено. Не могла ничего не видеть и не слышать! А если видела, то ей угрожает смертельная опасность. – И тут Люша охнула и схватилась грязными руками за щеки: – А если убийца был ее сообщником?!»

Догадка потрясла Шатову, но в эту версию идеально укладывалось безумное поведение Гулькина и истерика самой Лики. Лёва – мастер, и для него доски, лестницы, веревки – родное хозяйство. Более того: никто, кроме Лики, поменявшейся спальнями с вдовой, не знал об этом переселении. Версия, кажущаяся невероятной, обрастала убедительными фактами.

Шатова вернулась к месту предполагаемого проникновения на балкон убийцы и, обойдя кусты пионов, вдруг резко нагнулась. «Этого просто не может быть! Только в выдуманных историях обязательно находится что-то вроде потерянной пуговицы или оторванного лоскута», – подумала она, садясь на корточки и подцепляя пинцетом с земли небольшой ключ, видимо, от шкафа или ящика. Ключ не был испачкан землей и вдавлен в почву. Значит, его не могли обронить ранее вчерашнего вечера, иначе он бы попал под струю воды из шланга. А это говорит о том, что лежит тут золотой ключик с ночи или раннего утра. Утра сегодняшнего убийства.

– Кладоискательством занялись? Не теряйте зря времени, Лева перекопал вокруг дома каждую пядь земли, – раздался как гром среди ясного неба насмешливый мужской голос.

Самохин, в крахмальном белоснежном халате и поварской шапочке, стоял на углу дома, аппетитно затягивался сигаретой и смотрел на Люшу, прищурившись и привычно улыбаясь в усы.

– Любуюсь изумительными пионами! – вскочила сыщица и расплылась в улыбке, кидая небрежно конвертик с ключом в сумку. – Даже вялый цветок решила умыкнуть – буду изучать сорт.

– О, вы заядлый цветовод?

– В некотором роде. – Шатова подошла к Самохину, хитро поглядывавшему на нее. – А вы, несмотря ни на что, сооружаете нечто соблазнительное по кулинарной части?

– Стараюсь исполнять обязанности. Признаюсь, с большим трудом и уж точно без вдохновения. Овощной суп и отбивные, – развел руками повар.

– Пахнет, надо сказать, восхитительно, – закатила глаза Шатова.

– Пирожки! Их, похоже, не отменит даже землетрясение, – засмеялся Феликс Николаевич. – С капустой и рисом уже готовы – не желаете отведать? Завтрака-то сегодня не дождались. – Самохин жестом пригласил Люшу в свои владения.