Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отмечаю, каким мягким тоном он говорит о Тильде, и это меня ошеломляет, он произносит слова с такой искренней любовью и заботой. Я настолько сосредоточилась на мысли об их жестком сексе и его контроле над моей сестрой, что забыла – он, возможно, действительно любит ее.
Опустив локоть на стол, а подпираю голову рукой.
– Хорошо, представим, что я позволю тебе направить меня… Что бы ты посоветовал в качестве первого шага, уволиться из книжного, вероятно?
– Нет, увольнение никогда не бывает первым шагом. Гораздо лучше сесть перед пустым листом бумаги и записать все, что для тебя важно в жизни, а также то, от чего ты можешь легко отказаться. Так у тебя появится понимание, куда ты хочешь идти…
– Например, вперед? – говорю я, и мы смеемся.
Официант наполняет бокалы и спрашивает, все ли нам нравится. Феликс отвечает:
– Все превосходно, спасибо.
Я тоже киваю в знак согласия.
Теперь я говорю почти безмятежно.
– Работать с хорошими людьми – это важно… И чтобы было не слишком напряженно. Я бы не смогла работать на твоем месте, все эти игры с чужими деньгами. Но ты прав насчет книжного, я люблю Дафну, но, думаю, не хочу работать там вечно. Нужно попробовать разобраться, что бы мне хотелось делать дальше.
Вспоминаю о том, как мы работали с Уилфом в саду, как быстро пролетело время за копанием, как мне нравилось быть на открытом воздухе.
– Мне нравится общаться с природой, – смущенно улыбаюсь я.
– Откуда такая склонность?
– О, я не знаю… Феликс, можно спросить тебя кое-что? – Мне нужно вернуться к вопросам, которые я собиралась задать. Не поддаваться его обаянию.
– Конечно…
– У тебя есть семья? В смысле, кажется, что у тебя нет каких-то корней, друзей, бывших любовниц, хоть чего-то. Всегда только ты и Тильда.
– Ты забавная… Конечно же, у меня есть семья, мама, ее зовут Алана, она пишет книги для детей, и папа, Эрик, он читает лекции по экономике в Бостоне. Они вместе до сих пор, так что никаких душещипательных историй о разлуке… Звоню домой примерно раз в неделю, и каждый наш звонок заканчивается словами «Люблю тебя»… Как тебе? Не представляла меня таким, Калли, а? Примерным сыном.
– А что насчет родственников?
– У меня есть брат, Лукас. Не всегда ладим: мы очень разные и часто соревнуемся между собой. Я продаю нечто странное, финансовые схемы, которые нельзя пощупать, а он работает с твердыми материалами: кирпичами и строительным раствором.
Я догадываюсь, что Лукас не агент по недвижимости, как Уилф.
– Лукас – талантливый архитектор… – добавляет он сухо. – Он живет и работает во Франции, рядом с Ниццей, и я устроил Тильде встречу с ним, когда мы были там на отдыхе… У него есть бывшая подружка, которая живет здесь неподалеку, Софи. Лукас – отец ее ребенка, Лили.
– Она не рассказывала… Дядюшка Феликс… Даже представить трудно… А что насчет твоих бывших? Где они, тут или в Америке?
– Я знал, что меня ожидает допрос, – он вытирает губы салфеткой. – И это хорошо. Я понимаю, у тебя есть некоторая навязчивая мысль о том, что за Тильдой нужно присматривать. И я понимаю, что редко говорю о себе. Я закрытый человек. Это ведь подходящее выражение для тех, кому тяжело делиться с другими даже мелочами?
– Я тоже закрытый человек.
– В общем… Да, Калли, у меня есть бывшая, которая важна для меня. Она, как и я, из Америки, но живет здесь и ее зовут Франческа. Мы жили вместе три года и разошлись, потому что она хотела выйти замуж, а я не хотел на ней жениться.
В этот момент я смотрю на его руки. Это происходит по наитию. Я что-то заметила до этого, но только сейчас до меня, наконец, доходит как следует.
– Черт, Феликс! Почему у тебя кольцо на безымянном пальце? У тебя оно всегда было, или что-то изменилось?
– Я все думал, когда ты заметишь. – В его голове чувствуется беспокойство. – Когда мы были на Мартинике, я сделал Тильде предложение, и у нас была маленькая церемония на пляже. Неофициальная. Но и официальная случится… Очень скоро.
На секунду у меня точно отнимается язык.
– О господи… Я знала, что все серьезно, но не настолько… Я не ожидала.
А сказать мне хочется: «Это ужасно».
– Почему Тильда не сказала мне?
Он робко улыбается, радуясь, что получил возможность сообщить эту новость.
– Нам нравилось держать это в секрете. Не выносить на публику. Но я подумал, что раз ты хочешь знать обо мне все, то я должен сообщить тебе. Мне кажется это справедливым при данных обстоятельствах. Ну, выпрямись, отдышись, выпей вина.
Теперь я понимаю, зачем нужен был этот ужин. Тильда сказала Феликсу наладить со мной связь, подружиться, потому что он теперь будет моим зятем. Мне кажется, я сейчас взорвусь, прямо тут, в ресторане, зарыдаю, закричу, устрою сцену. Но я борюсь с этим порывом и делаю то, что Феликс сказал мне: сажусь ровно, расправляю плечи, поднимаю бокал.
– За тебя и Тильду.
– И за тебя, Калли.
Он говорит это так, как будто и правда имеет это в виду.
Допиваю бокал, голова так и плывет от шампанского, и я чувствую, что готова напиться до победного. Феликс тоже пьет много, и похоже, что алкоголь смягчает мою тревогу, а его расслабляет, развязывая язык. Он рассказывает мне про Франческу, которая, оказывается, журналистка и трудоголик, о том, что она критиковала поведение Феликса и не любила его так, как любит Тильда. Я тоже раскрываюсь, рассказывая ему про Уилфа и его амбиции в садоводстве, про то, что он все время приходит в книжный магазин, что Дафна похожа на ястреба, который зорко следит за всем происходящим.
Мы покидаем ресторан после полуночи, Феликс придерживает меня, а потом обнимает, как обычно, сажает в такси, целуя в щеку. Он настаивает на том, чтобы оплатить поездку и отправляет меня. Разваливаюсь на заднем сиденье, пребывая в шоке и недоумении. В «Досье» я отмечаю, что Феликс вписывается в образ типичного агрессивного одиночки. Нет, не такого, который сидит у себя в комнате, обсуждая теории заговора в интернете или исследуя терроризм. Он, скорее, похож на человека, у которого нет настоящих друзей, ценных для него, но который легко очаровывает и играет с людьми. И я задаюсь вопросом: может, я просто-напросто поддалась его умению манипулировать? С другой стороны, я не могу отказаться от мысли о том, что есть небольшой шанс на мою ошибку. Феликс казался таким хорошим сегодня. Искренним. И да, я готова подтвердить: Тильда – королева драмы и всегда ею была. Возможно, она придумала эту жестокую сторону своих отношений с Феликсом, чтобы она подходила к ее собственному пафосному и романтизированному образу себя. «Я люблю опасность. Я люблю риск. Открыть в случае моей смерти». Это более чем вероятно, по правде говоря. Всю жизнь она обожала все преувеличивать.