Что ж, он не ударился в панику… собственно, с чего емупаниковать? В конце концов, это не первый раз. Знала ли об этом Роуз?Чувствовала ли она? Не потому ли она сбежала? Ибо почувствовала, что он может…

— Не впадай в маразм, — пробормотал он и прикрыл глаза.

И зря. Ему привиделось то, что в последнее время слишкомчасто видел во сне: зеленая кредитная карточка банка «Мерчентс», выросшая донеимоверных размеров и плавающая в темноте, как выкрашенный 8 цвет долларовойбанкноты дирижабль. Он поспешно открыл глаза. Ладони болели. Разжал пальцы ибез особого удивления посмотрел на наполняющиеся кровью раны. Он давно привык квспышкам своего гнева — темперамент! — и знал, что с ним делать: надо простовзять себя в руки. Поставить ситуацию под контроль. Это означает, что он долженпоразмыслить, составить в голове план, для чего следует начать с анализа ужеизвестного.

Он созвонился с полицейским управлением ближнего из двухгородов, представился и затем описал внешность Роуз, сказав, что она проходит вкачестве главного подозреваемого лица по крупному скандалу, связанному сполучением денег по кредитной карточке (почему-то карточка представлялась емутягчайшим из ее поступков, он больше не мог выбросить из головы зеленыйпластиковый прямоугольник). Он назвал ее имя — Роуз Макклендон, — уверенный,что она вернулась к девичьей фамилии. Если окажется, что по-прежнему носит егофамилию — что ж, сделает вид, что это забавное совпадение: полицейский,расследующий дело, и главный подозреваемый — однофамильцы. Такие случаи историиизвестны. Кроме того, речь идет о фамилии Дэниэлс, а не Тржевски или Бьюшатц.

Он также отправил факсом два снимка Роуз, в профиль и анфас.На одной фотографии, сделанной в прошлом августе, она сидела на ступенькахперед дверью черного хода. Ее сфотографировал Рой Фостер, егоприятель-полицейский. Снимок вышел не очень хороший — в основном из-за того,что на нем отчетливо видно, сколько жира накопилось у нее под кожей с тех пор,как ей перевалило за тридцать, — однако он был черно-белым и с достаточнойясностью давал представление о чертах ее лица. Второй снимок стал плодомвдохновенного творчества полицейского художника (Эла Келли, талантливогосукиного сына, который сотворил это чудо в неурочное время по личной просьбеНормана) и изображал ту же женщину, но с шарфиком на голове.

Полицейские из того города навели справки в нужных местах,задали вопросы нужным людям, посетили нужные точки — убежища для бездомных,дешевые отели, захудалые пансионы, где без труда можно заглянуть в спискипостояльцев, если вам, конечно, известно, кого и как просить, — но все безтолку. Норман сам осоловел от бесконечных телефонных переговоров, на которыетратил каждую выдававшуюся свободную минуту, с возрастающим раздражениемвыискивая хоть какой-то след. Он даже заплатил за предоставленный ему списоктех, кто в течение последних недель подал заявление на получение водительскихправ, но все безрезультатно.

Мысль о том, что она скрылась бесследно, ушла отсправедливого возмездия, избежала наказания за свои поступки (из которых самымтяжким грехом было похищение кредитной карточки), все еще не возникала в егосознании, однако он с неохотой приходил к выводу, что все-таки остановила свойвыбор на другом городе, что из-за страха двести пятьдесят миль до первогогорода показались ей недостаточным расстоянием.

Впрочем, и восемьсот миль — тоже не так уж и далеко, как онавскоре узнает.

Как бы там ни было, хватит рассиживаться. Пора найтикакую-нибудь тележку и заняться переноской своего имущества в новый кабинет, надва этажа выше. Он опустил ноги с письменного стола, и в этот момент зазвенелтелефон. Он поднял трубку.

— Я могу поговорить с инспектором Дэниэлсом? — осведомилсяголос на другом конце линии.

— Слушаю вас, — ответил он, думая (без особогоудовольствия): «С инспектором первого класса Дэниэлсом, если быть точным».

— Это Оливер Роббинс.

Роббинс… Роббинс… Фамилия знакомая, но где…

— Из «Континентал экспресс», помните? Я продал билет наавтобус женщине, которую вы разыскиваете. Дэниэлс мгновенно распрямился вкресле.

— Да, мистер Роббинс, я вас отлично помню.

— Я видел вас по телевизору, — сказал Роббинс. — Какздорово, что вы всех их арестовали. Такое преступление!.. Знаете, мы оченьрады, что вам удалось распутать дело.

— Да, — произнес Дэниэлс, старательно следя за тем, чтобы вего голосе не проскочили нетерпеливые интонации.

— Как вы думаете, их всех посадят за решетку?

— По крайней мере, большинство из них. Чем могу помочь вамсегодня?

— Наоборот, мне кажется, я могу помочь вам, — поправил егоРоббинс. — Помните, вы просили меня позвонить, если я вспомню какие-нибудьновые подробности? Я имею в виду, о женщине в темных очках и красном шарфике.

— Конечно, помню, — ответил Норман. Голос его звучалспокойно и сдержанно, но рука с телефонной трубкой сжалась в кулак, и ногтиснова впились в ладонь.

— Так вот, я думал, будто рассказал вам все, что знаю, нокое-что пришло мне в голову сегодня утром, когда я принимал душ. Я размышлялцелый день и, как мне кажется, не ошибаюсь. Она действительно сказала именнотак.

— Что сказала именно так? — переспросил Норман. Голос всееще звучал хладнокровно — и даже приятно, пожалуй, — однако по морщинкам назапястье сжимавшей телефонную трубку руки потекла яркая струйка крови. Норманвыдвинул пустой ящик письменного стола и занес над ним кулак, чтобы кровьпадала в ящик. Маленькое крещение во имя того, кто займет эту вонючую конурупосле него.

— Видите ли, она, собственно, не сообщила мне, куда ей нуженбилет; я сам сказал ей. Наверное, поэтому я не вспомнил, когда вы расспрашивалименя, инспектор Дэниэлс, хотя обычно память в таких вещах меня не подводит.

— Я вас не понимаю.

— Люди, покупающие билеты, обычно называют конечный пунктназначения, — пояснил Роббинс. — «Обратный до Нэшвилла», например, или «В одинконец до Лансинга, пожалуйста». Вы следите за моей мыслью?

— Да.

— Та женщина так не сказала. Она не назвала место, куда ейнужно попасть; она упомянула о времени отправления автобуса, которым хотела быуехать. Вот что я вспомнил сегодня утром, когда принимал душ. Она сказала: «Яхочу купить билет на рейс, который отправляется в одиннадцать ноль пять. Наэтот автобус есть еще свободные места?» Она говорила так, словно место не имеетособого значения, а единственное, что по-настоящему важно…

— …это уехать как можно скорее и как можно дальше! —воскликнул Норман. — Да! Да, конечно! Спасибо огромное, мистер Роббинс!