— Правда?

— Правда. Выкладывай. Что произошло? — Сейчас посчитаем. —Рози принялась загибать пальцы на руке. — Во-первых, я выяснила, что моеобручальное кольцо — дешевая фальшивка. Во-вторых, я поменяла его на картину —повешу ее в своей новой квартире, как только получу ее, — в-третьих, мнепредложили работу… — Она сделала паузу — намеренную паузу — и затем добавила: —И еще я повстречала кое-кого весьма интересного.

Пэм посмотрела на нее круглыми глазами:

— Ты все выдумываешь!

— Не-а. Клянусь Господом. Не горячись, подруга, ему летшестьдесят пять — при вечернем освещении. — Она имела в виду Робби Леффертса,однако перед ее глазами всплыл услужливо подсунутый сознанием образ БиллаШтайнера в его синем шелковом жилете, Билла с его красивыми глазами. Однако этосмешно. На данном этапе жизненного пути новые любовные увлечения нужны ей небольше, чем рак горла. Кроме того, она ведь сама определила, что он по меньшеймере лет на семь ее моложе, не так ли? Просто малыш по сравнению с ней. — Этотстарик и предложил мне работу. Его зовут Робби Леффертс. Но давай не будемсейчас о нем — хочешь посмотреть мою картину?

— Ну, давай же, смелее! — раздался голос Герт,подбадривающей соперницу в центре комнаты. В нем ощущалось и дружелюбие, и раздражение.— Что это тебе, школьные танцульки? Активнее, милая.

Синтия бросилась вперед; свободная фуфайка трепыхалась заспиной, словно на ветру. Герт быстро повернулась боком, подхватила худенькуюдевушку за локти и швырнула через бедро. Пятки Синтии мелькнули в воздухе, иона с громким шлепком приземлилась на маты.

— Ух ты-ы-ы! — произнесла она, вскакивая на ноги, какрезиновый мячик.

— Нет, не хочу я смотреть на твою картинку. Разве что на нейизображен мужчина. Слушай, тот мужик, с которым ты познакомилась, — емудействительно шестьдесят пять? Что-то я сомневаюсь!

— Может, и больше, — пожала плечами Рози. — Если говоритьначистоту, был и другой. Вот он-то как раз и рассказал мне, что бриллиант вкольце фальшивый. Вернее, это цирконий. А потом мы поменялись с ним — Картинуза кольцо. — Она опять сделала паузу. — Ему, между прочим, далеко дошестидесяти пяти.

— Как он выглядит?

— Орехового цвета глаза, — проговорила Рози, склоняясь надкартиной. — Больше ничего не скажу, пока не услышу твое мнение вот об этом.

— Рози, не будь занудой!

Рози усмехнулась — она почти забыла, какое удовольствиеможет доставлять маленькое безобидное поддразнивание, — продолжая сниматьбумагу, в которую Билл Штайнер аккуратно завернул первое сознательное изначительное приобретение в ее новой жизни.

— Ну, хорошо, — произнесла Герт, обращаясь к Синтии, котораяснова начала описывать круги вокруг наставницы. Герт легонько подпрыгивала намощных коричневых ногах. Ее груди под белой футболкой вздымались и опадали, какокеанские волны. — Итак, ты видела, как это делается. Теперь попробуй сама. Незабывай, швырнуть меня ты не сумеешь — малявка вроде тебя заработает массупереломов, если попытается бросить такой дерьмовоз, как я, — но ты можешьпомочь мне упасть. Готова?

— Готова, готова, тетя корова, — откликнулась Синтия. Еегубы раздвинулись еще шире, обнажая мелкие неровные белые зубы. Рози онинапомнили зубы маленького, но опасного животного, например мангуста. — ГертрудаКиншоу, нападай!

Герт пошла в атаку. Синтия ухватилась за ее мускулистыепредплечья, с уверенностью, которой Рози не видать, сколько бы она нитренировалась, подставила по-мальчишески тощее бедро под медвежий бок Герт… ита неожиданно взлетела вверх тормашками в воздух и кувыркнулась в полете —привидение в белой футболке и серых тренировочных штанах. Футболка задралась,открывая самый большой бюстгальтер, который когда-либо видела Рози; бежевыечашечки смахивали на артиллерийские снаряды времен Первой мировой войны. Когдатело Герт соприкоснулось с полом, стены комнаты заметно содрогнулись.

— Да-а-а! — закричала Синтия, исполняя безумный танец вокругповерженной соперницы и потрясая сжатыми в кулачки худыми руками над головой. —Да-а-а-а! Большая мама оказывается на полу! ДА-А-А-А! Начинаю счет! Большаямама, мать твою, в нок…

С улыбкой — удивительно, но улыбка, редко появлявшаяся налице Герт, придавала ему довольно печальный вид — Герт подхватила Синтию,подняла ее над головой, широко расставив ноги, похожая на крепкое дерево, затемначала вращать ее, словно пропеллер самолета.

— Э-э-э-э-э-и-и-и-й, меня щас стошнит! — запросила пощадыСинтия, захлебываясь от смеха. От быстрого вращения она превратилась в круг, вкотором мелькали зелено-оранжевые полосы волос и пятна психоделической фуфайки.— Э-э-э-э-э-и-и-и-й, я щас КОНЧУ!

— Герт, достаточно, — произнес тихий голос. У основаниялестницы стояла Анна Стивенсон. Она в очередной раз оделась в черное с белым(Рози видела на ней и другие сочетания цветов, но не часто): сужающиеся книзучерные брюки и белую шелковую блузку с длинными рукавами и высоким воротником.Рози позавидовала элегантной внешности Анны. Элегантность Анны Стивенсон всегдавызывала у нее зависть.

С выражением легкого смущения на лице Герт осторожноопустила Синтию и поставила на ноги.

— Я в порядке, Анна, — сказала Синтия. Сделав четыреневерных шага по матам, она зацепилась за собственную ногу, шлепнулась на пол изахихикала.

— Вижу, — сухо заметила Анна.

— Зато я швырнула Герт, — заявила она. — Жаль, что вы невидели. По-моему, это мой самый большой подвиг в жизни. Честное слово.

— Я в этом не сомневаюсь, однако Герт скажет вам, что онасама себя бросила. Вы просто помогли ее телу сделать то, что оно уже собралосьсделать.

— Наверное, вы правы, — согласилась Синтия. Она боязливоподнялась с матов и тут же опять шлепнулась на задницу (вернее, ту часть тела,где она должна располагаться) и снова захихикала. — Черт возьми, как будтокто-то поставил всю комнату на проигрыватель!

Анна пересекла комнату и приблизилась к сидевшим на стульяхРози и Пэм.

— Что это у вас? — спросила она Рози.

— Картина. Я купила ее сегодня днем. Для новой квартиры,когда получу ее. Повешу в своей комнате. — Затем с опаской добавила: — Что вы оней скажете?

— Не знаю — давайте поднесем ближе к свету. Анна взялакартину с двух сторон, перенесла на противоположный край комнаты и установилана стол для пинг-понга. Пять женщин полукругом сгрудились вокруг стола. Нет,оглянувшись, заметила Рози, теперь их уже семеро. К пятерке, спустившись полестнице, присоединились Робин Сент-Джеймс и Консуэло Дельгадо. Ониостановились за спиной у Синтии, заглядывая через ее узкие костлявыеподростковые плечи. Рози ожидала, что кто-то из женщин заговорит первой —скорее всего, воцарившуюся тишину нарушит Синтия, — но все продолжали молчать,и когда пауза затянулась, она почувствовала слабый нервный озноб.