Бойцы ставят дополнительные растяжки поперёк коридора и заворачивают за последний угол. Там их ждёт единственный и последний лифт, идущий на искомый ими подземный уровень. Больше никаких лестниц. Это единственный путь вниз.

Один из бойцов подошёл к дверям лифта с намереньем их открыть. Тут же окраска дверей изменилась, в глазах бойцов створки двери стали расплываться: что-то большое, и напоминающее кусок прозрачного желе, перевернулось и на подошедшего бойца с дверей лифта спрыгнул насекомообразный урод. Он со скоростью спиц, в крутящемся велосипедном колесе, менял окраску и отлично маскировался под любой окружающей его ландшафт. Одним движением своих мощных зубов, похожих на бритвы, распоров горло солдату, отбросив его в сторону, попёр дальше, быстро переставляя свои многосуставные лапки. Строгов и Ныркин, встав плечо к плечу, достали свои ионизационные пистолеты и присоединили их разрушительное действие к клокочущему пламени автоматов остальных бойцов. Монстра удалось остановить, его оплывающие, под воздействием ионного излучения, внутренности дымящей кучей шмякнулись на решётку.

Внутренности ещё не успели проскользнуть сквозь отверстия решётки, как из стены снова появился чёрный человек, о котором в пылу схватки все успели забыть, и бесшумно, словно паря в воздухе на невидимых крыльях, двинулся на лейтенанта Марка Воеводина. Подобравшись к нему вплотную, он, как могло показаться со стороны, неожиданно поцеловал его в висок. Марк попытался отклониться и это ему, в какой-то степени, удалось, его голова качнулась в сторону, а вот кожа натянулась собранным пучком в губах чёрного человека. Монстр, держа Марка на вытянутых руках, отрывал его от пола, и стал, также бесшумно паря, уходить в сторону стены. Он засасывал лицо лейтенанта и его голову в себя. Ребята стрелять не могли: их выстрелы задели бы Марка. Поэтому исход вышел предсказуемо летальным. От головы Марка ничего не осталось, лишь обсосок шеи в форме перевёрнутого кулька. Сделав своё дело, чёрный человек, на прощанье, полыхнув огнём своих глаз, исчез в стене. Тело Марка, лишившись опоры, сползло на решётки пола.

Теперь, не видя больше значимых угроз рядом и перед лифтом, двери, ведущие в его шахту, удалось отжать. Сначала они поддавались с трудом, но затем, преодолев невидимый барьер, плавно разъехались в стороны. После их открытия обнаружили причину заминки: ей оказался обрубок тела солдата без конечностей и головы. Теперь он висел на широкой полоске кожи спины, зажатой между механизмом раздвижения дверей. Гнетущее чувство безысходности существования усилилось. Вот он, этот кусок, был когда-то человеком со своими мечтами и обидами, а теперь никто не узнает кто он, и похоронен он по-человечески никогда не будет.

На всех бойцов отряда «Ночная Змея» дохнуло холодом открытой, зовущей всех их, могилы и впервые с начала похода в сердца закрались сомнения в успехе и окончательной победе. Лоскут кожи пришлось перерезать, и обрубок полетел в тёмную глубину шахты. Звук его падения стал поминальным стуком по нему и его коллегам, заблудившимся во мраке чужого им мира постоянного голода и боли.

И так плохо освещавший коридор аварийный свет потух. Люди погрузились в плотную, жадную до их жизней темноту. Закидав ближайшее пространство коридора и шахту лифта горящими флэш-веерами, они приготовились к спуску. Сделав крепления и опустив в шахту синтетические верёвки. Оставалось каждому бойцу присоединить свой спусковой механизм и можно нырять туда, где, как сейчас стало всем казаться, их ждёт давнишняя знакомая, костлявая старуха с косой. Но прежде надо было обезопасить свой тыл и принять решение по поводу раненого. Всё это время Седого тащил на себе самый сильный человек отряда – Иван Грачёв, при этом он умудрялся активно вести бой. Поэтому на он, к моменту начала спуска на нижний уровень, заметно вымотался, хотя сил у него ещё оставалось предостаточно. Дальше тащить с собой раненого, который так и не пришёл в себя, в шахту лифта, было неправильно. Да и за отсветами горящих факелов, из тьмы уже слышались отнюдь ни жизни утверждающие звуки. Наступила пора уносить отсюда ноги и как можно быстрее и ловчее. Поэтому, прекращая дёргать дальше тигра за усы, Строгов сказал:

– Кому-то приодеться остаться здесь, прикрывать нас и защищать раненного бойца. Приказывать вам я сейчас просто не имею права и не хочу. Жду добровольцев.

Сразу несколько человек подняли руки вверх. Среди них оказались и братья Грачёвы. В этот момент раздались взрывы последнего минного заграждения, выставленного отрядом. Все невольно напряглись. Строгов посмотрел в направлении хлопающих железом барабанов взрывов и торопливо произнёс:

– Ты, Иван, останешься. Заряды для твоего гранатомета у тебя, как я вижу, ещё есть. Владислав, одолжи брату свой пулемёт, уверен, он тебе его вернёт. – Брат с готовностью передал пулемёт и отстегнул дополнительные обоймы к нему. – Так, и возьми мою винтовку Клык, в ней ещё пять выстрелов осталось. Коридор здесь узкий, и ты сможешь их легко ещё часа полтора сдерживать. За это время мы успеем вернуться за вами.

В дальнем конце коридора стало заметно движение колыхающихся теней, быстро приближающихся к границе мигающего освещения. Бойцы начали спускаться в колодец лифта по одному, с интервалом не более трёх секунд. Как только последний боец зацепился за канат, а этим бойцом стал Алексей Строгов, он разблокировал двери лифта, и они сомкнулись, оставляя Ивана один на один с набегающей волной ужаса. В стремительно сужающееся пространство между створками дверей Строгов успел сказать:

– До скорого свидания, Ваня. Береги себя.

Иван ничего не ответил, а лишь отдал полковнику честь. И уже на полпути ко дну шахты Строгов услышал, как скороговоркой застрекотал пулемёт.

Глава 14

Опустившись, на последний уровень, оставшиеся члены группы оказались в круглом предбаннике, из которого вглубь уровня вёл единственный узкий коридор с низким потолком. В самом предбаннике царила полутьма, немного разгоняемая личными фонарями бойцов. Дальше, откуда-то из отдалённых недр станции, вспыхивало неровное плохое освещение. Свет бился в нервной истерике об узкие стены в конце коридора. Его неровный пульс нельзя было объяснить просто аварийным включением сигнализации или повреждением главного энергетического кабеля. Чем ближе люди подбирались к эпицентру аварии, тем само восприятие, в их головах, света менялось. От уровня к уровню свет становился более тяжёлым, давящим на глаза, сам цвет света густел и обволакивал те предметы, до которых ему удавалось дотянуть свои извивающиеся конечности. Вибрации генератора как-то влияли на всю окружающую его материю, включая и свет, делая его почти живым.

Пройдя по коридору двести метров, бойцы подошли к развилке. От этого места шли два