охота на нее — дело отнюдь не простое.

В конце концов, мне все же удалось загарпунить рыбину длиной более метра. Прежде чем вытащить ее на берег, довелось основательно помучиться. Мария Юрьевна была в восторге:

— Какая огромная! Прямо-таки акула! Да… отдых у нас с Вами воистину активный!

С ближайших кустов мы наломали пышных веток и обложили ими мой трофей со всех сторон. Стояла испепеляющая жара. Над нами нависало горячее небо, словно огромный купол, раскаленный до голубого свечения. Чтобы не перегреться, каждые пятнадцать-двадцать минут приходилось окунаться в море. И мы после укрытия рыбы тотчас побежали к спасительной лагуне.

Вода была настолько теплой, что в ней невозможно было замерзнуть. Мы плескались минут сорок и, наконец, вышли на берег немного отдышаться. Только теперь я заметил, что солнце начали заволакивать густые кучевые облака. Вода в лагуне, еще недавно такая голубая, стала свинцово-серой. Вдали на верхушках волн там и сям вскипали белые гребешки, словно вспархивали белокрылые бабочки.

Но по-прежнему было душно, как в сауне. С моря повеял ощутимый ветерок. Он вынудил нас поскорее одеться и двинуться в лагерь. Темно-серые облака опустились над морем настолько низко, что до них едва не доставали гребни волн, пляшущих за грядой черных шхер.

— Похоже, сейчас хлынет дождь, — сказала Мария Юрьевна и, словно в подтверждение ее слов, со стороны моря до нас докатилось отдаленное бормотание грома.

— Да, похоже. Скорее, Мария Юрьевна. Нужно успеть в лагерь до того, как разразится гроза.

Я быстро вырезал добротную палку и продел через пасть и жаберную крышку нашей рыбы. Затем взвалил на спину рюкзак с пожитками, и мы двинулись к лагерю, неся рыбу вдвоем на палке.

— Куда мы торопимся? Чего бояться теплого летнего дождя? Мы же не сахарные — не раскиснем. К тому же я немного сумасшедшая — люблю бродить по лужам под проливным дождем.

— Как видите, собирается не просто летний дождичек. Грядет гроза! А грозы здесь совсем не такие, как в нашем Елизарово, а чуточку посерьезнее.

Не прошли мы и пяти шагов, как над нашими головами ярко свернула молния. Раздался громовой раскат такой силы, что Мария Юрьевна чуть присела от неожиданности.

— Господи Иисусе! Да здесь действительно грозы страшные!

— Спокойно, дорогая, спокойно. Мы уже почти дома. Осталось только подняться на кручу.

Облака так сгустились, что стало сумеречно, почти темно. Мы преодолели последний уступ, когда прямо перед нами на камень шлепнулась крупная дождевая капля. Вторая упала мне на плечо. За нею еще и еще. И тут хлынул сплошной ливень. Скалы стали скользкими, как стекло, и последние метры пришлось по ним карабкаться с особой осторожностью, чтобы не соскользнуть вниз, где зловеще ревела горная река.

Наконец, мы выбрались на террасу и побежали к спасительной пещере.

— Оставьте рыбу! Я сам ее понесу! — кричал я сквозь гул ливня и раскаты грома.

Но Мария Юрьевна, ни слова не говоря в ответ, бежала вперед, крепко держа на плече конец палки. В пещеру мы ворвались как ураган, мокрые насквозь. Там было темно и только вспышки молний время от времени на миг освещали каменистый коридор таинственным зелено-голубым светом. Звуки грома гулко отдавались в пустом пространстве пещеры.

— Теперь можно положить рыбу, и я попробую включить фонарь. Если он, конечно, не промок настолько, что не будет работать.

К счастью, фонарь не пострадал, и его свет оживил наше темное убежище. Войдя в сухой грот и сбросив мокрую одежду, мы наскоро вытерлись и, не сговариваясь, повалились в постели, чтобы поскорее согреться. Меня одолевал сон, и я выключил фонарь.

Сидя на постелях и используя как стол валун, мы обедали жареной рыбой, которую Мария Юрьевна мастерски приготовила на походной газовой плите.

— Такой вкусной рыбки я еще в жизни не ела. Интересно, как она называется? — спросила Мария Юрьевна, дожевывая ароматный кусочек.

— Пока никак. И Вы сами можете придумать ей название.

— Как это, никак? Если Вы этого не знаете, это еще не значит, что это не ведомо никому. Кто-то ведь должен был как-то ее назвать.

— Возможно, Вы и правы. Но дело в том, что мы пока достоверно не знаем, есть ли здесь люди. Кроме нас с Вами, конечно же. Если нет, то называть ее было некому.

— Что Вы такое говорите, Артем Тимофеич! Все океаны соединены и образуют единый Мировой океан. Так что люди, несомненно, уже знают эту рыбу. Или родственные ей виды.

— Оно-то так, но я Вам ручаюсь, что ни в одном из океанов, которые Вам известны, такой рыбы нет.

— И снова Вы говорите что-то непонятное. Хватит меня интриговать. Откройте, наконец, карты, Артем Тимофеич!

Мария Юрьевна кокетливо расхохоталась. Я подошел к ней и впервые решился обнять ее за плечи. Она продолжала сидеть, не отстраняясь. С минуту мы молчали.

— Рано, дорогая Мария Юрьевна. Вы пока не готовы к этому.

— Что значит, не готова? Как я должна подготовиться, по-вашему?

— Вас время подготовит. Для такой информации созреть надо. Потерпите, прошу вас. Скоро сами все поймете. Пойдем-ка лучше посмотрим, что там творится снаружи.

Мы стояли у самого выхода из пещеры, слушая непрерывный шум проливного дождя и яростный рев разнуздавшейся реки. Время от времени ветвистые фиолетово-зеленые молнии, сопровождаемые оглушительными раскатами грома, озаряли мокрые деревья, кусты и скалы. При этом дождевые струи вспыхивали хрустальным сиянием и тут же гасли в мгновенно сгущавшейся темноте. Луч фонаря выхватывал из нее кусок сплошной стены дождя, за которой не было видно ни зги до очередной вспышки молнии. Мария Юрьевна попыталась выглянуть наружу, но я удержал ее за руку.

— Не подходите близко к выходу — может зацепить молния.

Она послушно отступила назад.

— Ну и грозища! Обычно грозы быстро заканчиваются, а эта уже несколько часов не прекращается.

— Я, помнится, говорил Вам, что здесь не Елизарово. И сколько продлится гроза, один Бог ведает.

— Похоже, мы влипли. А вдруг это на сутки или больше? Я ведь никого не предупредила, что буду отсутствовать. Меня могут начать разыскивать.

— Кто? Кто Вас начнет разыскивать? Кого Вы так боитесь?

Она задумалась. Потом посмотрела на меня, грустно улыбнулась и опустила взгляд. На ее лбу и щеках в голубоватом свете фонаря блестели дождевые капли.

— Да мало ли кто? — сказала она полушепотом. — Сын может позвонить, люди из ближайшего окружения. А меня нет. И мобильник не отвечает. Начнут друг друга спрашивать, беспокоиться. Переполошатся. Еще, не приведи Господь, в милицию заявят — пропала, мол, без следа.

— А Вы потом возьмете, да и найдетесь. Так что ничего страшного.