Она остановилась и, небрежно сдвинув набекрень шикарную шляпу, внимательно посмотрела мне в глаза.

— Один базируетесь, что ли? Сколько человек в Вашей экспедиции?

— Пока один. Но хочу расширить ее состав. Приглашаю Вас к сотрудничеству.

Она посмотрела на меня с удивлением.

— Никак не могу понять, Артем Тимофеич, когда Вы шутите, а когда нет. Где мы все же сейчас находимся? Можете показать это место на карте, хотя бы приблизительно?

— Нет, не могу. Такой карты пока не существует.

— Как это, не существует? Ну вот — снова загадка.

Я не ответил, так как сосредоточил внимание на спуске по уступам. Идя впереди, я поддерживал ее, и она охотно принимала мою помощь. Наконец, мы спустились на широкую террасу и вскоре оказались у входа в пещеру.

— Вот мы и дома, — сказал я, ступая в направлении темного проема по камням, омываемым журчащим ручьем. — Здесь наш лагерь.

— В пещере, что ли? — удивилась она.

— Да, в пещере. Лучшего места для лагеря не найти. Здесь ни ветра, ни ненастья. И обогреться можно в холодное время. — Я указал на гофрированную трубу дымохода.

Она, как мне казалось, не поняла ее назначения и автоматически последовала за мной. Войдя в пещеру, я включил светодиодный фонарь. Свод и стены ярко заискрились в плотном потоке света, и Мария Юрьевна замерла, как зачарованная.

— Ух, ты! Красотища какая! Что там за кристаллы? Как бриллианты сверкают!

— Думаю, это горный хрусталь или какая-то соль, выступившая из горных пород под действием влаги, — ответил я, направляясь к боковому гроту, в котором, собственно, и был разбит лагерь. — Уточним, когда возьмем образцы и отнесем на анализ.

Я сбросил рюкзак на камни, и Мария Юрьевна сделала то же самое.

— Да здесь у Вас все капитально обустроено. Даже печка и посуда есть! Как у заправского хозяина на даче.

Я не отреагировал на ее реплику и спросил, как бы невзначай:

— Вам нужно переодеваться, чтобы идти на пляж?

— Куда так спешить? Давайте немножко отдохнем после нашего перехода.

— Как хотите. Но разве не отдых на пляже? Там и Рождество отметим, как можем. Но как пожелаете. Я согласен делать так, как удобнее Вам. Это мой долг гостеприимства. Ведь Вы у меня в гостях. Можете прилечь, если хотите.

Я указал на кровать, и Мария Юрьевна тут же повалилась на нее. Она лежала, смежив глаза, едва заметно улыбаясь, и не отвечала на мои вопросы. Я осторожно прикрыл ее теплым шерстяным одеялом и по ее дыханию понял, что она уже спит. Я прилег на раскладушке, накрывшись плотным ковриком. Как-никак, усталость после пешего перехода все же сказывалась, да и время по земным часам было уже позднее. Я выключил фонарь и не заметил, как тоже уснул.

Проснувшись, я поначалу никак не мог понять, где нахожусь. Но через минуту сориентировался, включил фонарь и посмотрел на часы. Они показывали четверть восьмого утра. От яркого света проснулась и Мария Юрьевна. Она села и сладко зевнула. На мое предложение завтракать на пляже ответила утвердительным кивком.

После утреннего туалета мы отправились к морю. Солнце к тому времени успело основательно прогреть воздух и пробудить природу, уже ставшую мне знакомой. Вокруг нас, жужжа, носились неисчислимые рои насекомых. В зарослях на все голоса кричали их дневные обитатели. Из-под ног, шурша, выскакивали причудливые рептилии, юркие грызуны и прочая живность и тут же исчезали в траве, под камнями, в расщелинах скал — где только можно было укрыться.

Река, с грохотом, стуком и скрежетом ворочая на дне камни, несла свои шумные ледяные воды к морю, образуя на поверхности бурные водовороты и пенистые буруны. Стаи рыб, блестя чешуей, стремительно неслись против течения, порой выпрыгивая из воды и снова в ней исчезая. Было забавно видеть, как при нашем приближении с каменистого берега плюхались в клокочущую воду амфибии, ящерицы и небольшие змеи. Всюду кипела жизнь, все было наполнено буйством живой природы.

По правому берегу мы спустились к лагуне и, немного пройдя вдоль полосы прибоя, расположились в плотной тени раскидистого дерева с широкими глянцевитыми листьями. Освежившись в прозрачных волнах, мы стали готовиться к праздничному завтраку. Я разостлал подстилку, поставил на нее бутылку шампанского, пластиковые стаканы и фляжку с коньяком. Мария Юрьевна разложила сыр, колбасу и вареные яйца. Потом яблоки, груши, апельсины, овощи, соленья и специи. Наскоро приготовив несколько бутербродов, я спросил:

— С чего начнем? С шампанского или коньяка?

Она ответила мягкой солнечной улыбкой и мелодично пропела:

— Мне шампанского. Совсем немножко. Кстати, я не люблю, когда его открывают с выстрелом.

— Я тоже, — сказал я в поддержку, хотя мне было от этого ни холодно, ни жарко.

Накрыв бутылку полотенцем, я бесшумно освободил под ним пробку. Пенной янтарной струей полилось в стаканы искристое шампанское. Мария Юрьевна произнесла короткий тост:

— С Рождеством!

— Христос рождается!

Осушив стаканчик, я принялся с аппетитом уплетать бутерброд, то и дело отгоняя надоедливых мух. От второй порции шампанского моя компаньонка вежливо отказалась. Мне хотелось дернуть еще и коньячка, но, чтобы она не сочла меня алкоголиком, пришлось воздержаться.

Как и в прошлый раз, по раскаленному песку приходилось идти к воде в кроссовках и оставлять их у самого берега, придавив на всякий случай увесистыми камнями. Марию Юрьевну тянуло подальше от берега, но я поставил условие: либо она будет плавать там, где я, либо я буду вынужден покинуть пляж. Она недоумевала, почему я противлюсь ее желанию поплавать вдали от берега, требовала объяснений. Но я, боясь ее напугать, от объяснений уклонялся. Она нехотя согласилась, обозвав меня тираном и шантажистом, не желающим считаться с женщиной. Я плавал с подводным ружьем за спиной, а у моего пояса неизменно висел тяжелый нож, дополнительно сковывающий движения. Я мучился, но терпел во имя безопасности.

Мария Юрьевна резвилась, как девчонка. Она упорно не хотела нырять с маской и трубкой, пользовалась только ластами, причем умело и эффективно. Я доставал со дна раковины и выбрасывал на берег, а она относила их к нашему дереву и прятала среди камней, чтобы не утащили охочие до них многочисленные птицы. В юности мне в спортлагере неоднократно приходилось лакомиться мидиями. Теперь хотелось порадовать Марию Юрьевну местными моллюсками.

— Должно быть, они вкусны, раз их так жадно хватают здешние птицы, — заключила она, наблюдая за охотящимися на них пернатыми.

Кроме того, я пытался охотиться на рыб, сновавших вокруг многочисленными стаями. Однако они никак не подпускали меня на расстояние выстрела. Я понял, что даже при таком обилии рыбы