– Я знаю это. Мне просто не хочется втягивать тебя в это. Не хочу, чтобы тебе пришлось выбирать, на чьей ты стороне.

На лице Симеи промелькнула озорная улыбка.

– Пусть он и будущий король, но я все равно выберу твою сторону – в любом случае.

Ты мне как дочь. Симея не произнесла этих слов, но Селеста знала, что это так. Она увидела это в ауре наставницы. Вскоре после того, как Селесту нашли на ступенях дворца, ее отдали на попечение Симеи, молодой женщины восемнадцати лет, которая собиралась стать главой Самары.

Несмотря на то, что Симея и сама была еще очень молода, она приняла ребенка. Именно она вылечила каждую рану, полученную Селестой с тех пор, прогнала каждый кошмар и каждый вечер рассказывала девочке истории. Симея не являлась матерью Селесты и никогда не считала себя таковой, но для девушки именно она стала той женщиной, что больше всего подходила для этой роли.

– У меня есть кое-что для тебя.

Удивленно вскинув голову, Селеста увидела, как Симея вытаскивает что-то из кармана брюк. Письмо. Она передала его Селесте, и та взяла его дрожащими руками. Жрица сразу узнала корявый детский почерк. Лайла.

– По-моему, малышка скучает по тебе, – сказала Симея, указывая на конверт в руках Селесты.

– Спасибо, – прошептала она. Селеста тоже скучала по Лайле. Девочка была ей как младшая сестра. Селеста вскрыла конверт и вытащила из него детский рисунок. При виде этого произведения искусства Селеста невольно улыбнулась, и в то же время что-то внутри нее сжалось. На снимке была изображена маленькая девочка с каштановыми локонами. По правую руку от нее стояла девушка с рыжими кудрями. Селеста видела, сколько усилий приложила Лайла, чтобы нарисовать ее. По другую сторону от ребенка был изображен светловолосый мужчина с короной на голове. Селеста сглотнула. Только теперь она поняла, что на ее нарисованной голове тоже надета корона. Селеста покачала головой, увидев воплощение желаний девочки. Уголки ее рта едва заметно приподнялись.

Селеста прижала письмо к груди, словно оно было самым дорогим ее сокровищем. Она с нетерпением ждала того момента, когда наконец увидит Лайлу. Когда-нибудь, в Самаре. И, кто знает, может быть, к тому времени найдется кто-нибудь, кто сможет вылечить Лайлу. Возможно, темноволосая жрица, которая, как и Селеста, раскроет свое сердце для маленькой девочки…

* * *

Натаниэль

Натаниэль чувствовал, словно земля уходит у него из-под ног, чего уже с ним давно не случалось. Он приспособился. Вечеринки, встречи и уроки – все это он освоил с легкостью. Сегодня все было иначе. Из всех праздников, что отмечали в Сирионе, День Роз, по мнению Ната, казался самым ужасным. Повсюду он видел смеющихся людей. Среди толпы особенно выделялись матери и дети, которые болезненно напоминали Нату, что ему не с кем провести этот день.

Малии и Линнее на время удалось отвлечь будущего короля от его мрачных мыслей, но, как только девушки принялись плести венки из цветов, он предпочел удалиться. Когда Нат снова оглянулся на покрывало, где сидел ранее, то заметил, что его место заняла Селеста.

Натаниэль прищурился. Она избегала его. В этом Селеста была мастерицей. Каждый раз, когда девушка выходила из комнаты, едва он ступал в помещение, Нат ощущал словно пощечину. Его беспокоило то, что Селеста сторонилась его. И еще больше Натаниэля беспокоило, что это уже заметили все. Он чувствовал на себе вопросительные взгляды, когда Селеста не отвечала ему или просто проходила мимо, не утруждая себя словами приветствия. Словно он – пустое место.

Нат сжал челюсти. Последние две недели он заваливал себя работой, надеясь, что к Селесте вернется самообладание. Он ошибался: все было наоборот. Стало еще хуже.

– Ты, кажется, тоже не в восторге от сегодняшнего дня.

Голос, раздавшийся совсем рядом, прервал размышления Ната. Его взгляд метнулся к Элио, который встал рядом. Тот тоже с неодобрением наблюдал за толпой людей, и будущий король был рад, что его друг не заметил взгляда, которым Нат смотрел на Селесту.

– Точно подмечено.

Откуда бы у него взяться восторгу? Этот день предназначен для счастливых семей. А это Нату было совершенно неведомо. У Натаниэля никогда не было настоящей семьи, только мать. Элио, наблюдавший за другом, понимающе кивнул:

– Тогда пошли. Давай покинем это удручающее место.

Нат удивленно приподнял бровь. Обычно Элио был очень послушен и не уклонялся от своих обязанностей, но сегодня принц был не в том настроении, чтобы ему возражать. Он пробыл здесь достаточно долго, поздравляя с особым днем матерей, с которыми даже не был знаком. Поэтому Натаниэль не колеблясь последовал за Элио по дороге ко дворцу, который, словно вымерший, лежал перед ними, купаясь в лучах летнего солнца. Все жители и служащие находились на пиру и проводили день со своими семьями.

На террасе перед Натаниэлем предстала угнетающая картина. Кай, Макена и Ной, сидя на кушетках, потягивали что-то из фляжки, передавая ее друг другу. Заметив Ната и Элио, Кай кивнул. Макена встала и сделала реверанс. Ной проигнорировал будущего короля.

– Добро пожаловать в клуб детей, у которых нет матерей.

Элио сел рядом с Макеной и взял у нее фляжку. Озадаченный, Нат оглядел присутствующих. Выражения на лицах этих людей отражало его собственное. Полуприкрытые, грустные глаза. Жесткие складки у рта. Элио рассказывал, что его мать утонула в результате несчастного случая, а мать Кая умерла еще при его рождении. Это была еще одна причина, по которой лорд Ламонт не мог выносить своего сына. От Селесты Натаниэль узнал, что мать Ноя погибла во время ограбления. Однако он не предполагал, что матери нет и у Макены.

Да, если посмотреть со стороны, они действительно представляли собой безрадостное зрелище.

Вздохнув, Нат устроился на одном из стульев.

– Так, значит, вы обмениваетесь здесь своими историями, а затем голосуете, какая из них печальнее всего? А не пробовали провести этот день как-то иначе?

– Это было бы бессмысленно. Макена победит.

Взгляд Ната переместился с Элио на Макену, которая в ответ лишь пожала плечами:

– Мои родители погибли во время эпидемии, когда мне исполнилось четыре года. А вскоре после этого меня приняли в монахини.

Глаза Ната едва заметно расширились. Она была сиротой. Он никогда бы не догадался об этом, ведь Макена всегда пребывала в хорошем настроении и источала столько жизнерадостности и тепла.

– Она ведет, один – ноль, – добавил Элио.

Натаниэль услышал, как рядом с ним фыркнул Кай:

– Она может взять себе моего отца, я отдам его с величайшим удовольствием.

– Или моего. – Голос Ноя звучал равнодушно. Однако в этот момент Ната больше волновало то, как характеризует королевского советника и министра экономики то, что их сыновья так мало их ценят.

Макена тихо рассмеялась: