Чувствовал, как подгибаются ноги, и с трудом удержался на четвереньках. Пару раз моргнул, но резкость зрения не вернулась. К счастью, мир вокруг тоже притормозил.

По радио он слышал крики второй части отделения, что приближалась на подмогу.

Где-то сбоку появился Соколиный Глаз, миновал его и побежал к Кисе.

Макнамара, который использовал уже все спецзаряды, стрелял в воздух боевыми. Все время шел вперед, и толпа, шаг за шагом, отступала перед ним.

Лежащая Киса ползла на локтях в сторону гарнизона, все время что-то крича.

Со стороны Болота, над туманом, встал красный отсвет.

Несколько секунд Вежбовский прикидывал, результат ли это полученного им удара, но, похоже, остальные тоже это заметили. Соколиный Глаз замер над лежащей Кисой, глядя то на Болото, то на командира. Картрайт начала что-то говорить в комлинк, прижимая ладонь к уху. Шкаф двинулся в ее сторону, меняя обойму.

Выстрел раздался примерно тогда.

Марчин даже не услышал его в тарахтенье оружия Макнамары.

Лейтенант просто вдруг рухнула на землю, прямо под ноги подбегающему пулеметчику. Тот остановился, что-то крикнул Кисе и дал длинную очередь над головами демонстрантов. Еще несколько человек бросились наутек, а увидев, как тает толпа, побежали и остальные. Оружие Шкафа выплевывало новые и новые серии, а солдат уже не слишком следил за тем, чтобы пули проходили на безопасном расстоянии над их головами.

Киса, с помощью Соколиного Глаза, поднялась и добралась до Картрайт. Кто-то, должно быть, выпустил дымовую гранату, потому что все начала затягивать серость.

Над Болотом, высоко, вставало красное зарево.

* * *

Они отступили к гарнизону под прикрытием группы Соколиного Глаза, хотя, если честно, поддержка уже была не нужна. На улице Двенадцатки осталось только с десяток раненых, за которыми пока что никто не возвращался.

– Киса, займись лейтенантом. Щенок и Шкаф, помогите перенести ее в госпиталь. – Макнамара подтолкнул обоих солдат в сторону стоящей на коленях Кисы, которая пыталась отстегнуть ремни брони командира. – Исакссон, что там, черт побери, происходит? – добавил он, и только через несколько секунд ошеломленный Вежбовский понял, что теперь командир говорит в коммуникатор. Сержант замер на миг, похоже, слушая ответ. Медленно кивнул. Стоящий в открытых дверях гарнизона Соколиный Глаз развернулся в их сторону.

– Приказы?

– Задело шею. Скверная рана, господин сержант, но, к счастью, не смертельная. – Киса остановилась, пропуская несущих Картрайт. Руки медика были в крови почти по запястья. – Или полный лопух, или невероятный стрелок. – Она покачала головой. – Некоторое время она не встанет, – сказала и побежала вслед удаляющимся Щенку и Шкафу.

– Возьму Шкафа, и выйдем наружу. – Торн показал удивительный для него самоконтроль.

Гигантский сержант несколько секунд стоял неподвижно. Его взгляд переходил от исчезающей в коридоре Кисы по Соколиному Глазу к растворенным дверям, за которыми была видна спина пулеметчика. Наконец он дважды кивнул, словно пытался сам себя убедить в принимаемом решении.

– Соколиный Глаз, давай наружу, принимаешь Шкафа и Торна. Верба… останься тут, контролируй вход, но изнутри. Исакссон, – бросил он в комлинк, выдвигаясь в сторону комнаты командования. – Дай мне связь с батальоном.

– Лейтенант… – Соколиный Глаз замер в дверях.

– Да нахрен. У Санчеса потери. У нас – беспорядки. Я вызываю подкрепление.

* * *

Они прилетели, может, часом позже, когда потрепанное отделение Санчеса как раз пересекало периметр под прикрытием едва волокущегося транспортера, Соколиного Глаза, Торна и Шкафа. А также Малого, которого вытянули из мастерской.

Два «драккара», сорок человек.

Марчин со своего поста смотрел, как из чрев машин выкатываются бронетранспортеры, как перед зданием гарнизона возникают оборонительные точки двух полных взводов пехоты.

Лейтенант Кунне, ими командовавший, ничем не отличался от своих подчиненных. Полная броня, шлем, автомат. Он явно не был одним из тех штабных стратегов, героев многочисленных солдатских анекдотов. Макнамара ждал его рядом с контролируемой Вежбовским дверью.

– Сэр.

– Как понимаю, полный рапорт, касающийся предпринятых действий, находится в командном центре? Где лейтенант Картрайт? – Кунне чуть притормозил, проходя рядом с сержантом.

– Так точно, все логи на месте. Сейчас обязанности командира выполняю я. Лейтенант Картрайт была подстрелена во время бунта. Находится в госпитале. – Оба они миновали Вежбовского, Макнамара двинулся следом за офицером.

– Понимаю. – Кунне кивнул. – Как полагаю, были использованы средства… – голоса их смолкли, когда двое солдат прикрыли за собой дверь.

И сразу после этого вернулось отделение Санчеса, и Марчина привлекли помогать носить раненых.

* * *

Боевой контакт между отделением Дино Санчеса и, вероятно, американским отрядом из шести бойцов продолжался, может, минуту.

За это время две пули в плечо получил Торпеда, а Ковбою броня спасла жизнь, за что солдат расплатился обширными синяками по всему телу. Самая серьезная жертва схватки – Кудлатый – был так порван осколками, что Киса и двое медиков из отряда Кунне не слишком-то понимали, как к нему подступиться. Госпитальная секция, еще вчера почти неиспользованная, наполнилась шумом и движением.

Пончик, рассказывая все чуть более высоким, чем обычно, голосом, утверждал, что враг получил куда сильнее. Уилкокс вообще не говорила на эту тему, только кружа перед закрытыми дверьми операционной, словно запертый в клетке дикий зверь. Все еще полосатая от маскировки, в грязи, она только качала головой на вопросы медиков, несмотря на перевязанную руку.

Относительная безопасность. Надо признаться, что когда все раненые оказались в госпитале и расслабившийся Вежбовский шел по зданию, полному солдат, то чувствовал себя лучше. Ситуация была под контролем. Появился другой офицер, кто-то из командования батальона. Если Картрайт допустила ошибки, то он их исправит. Наверняка у него есть следственный отряд, который займется убийством. У него есть «драккары», вооруженные до зубов машины, которые в случае чего окажутся лучшей поддержкой против возможных атак врагов. И они уже не были одни.

Он вошел в пустую спальню – ему показалось, что в последний раз он был тут ужасно давно, – и сел на койку. Снял броню и пропотевший мундир. Как раз развязывал берцы, когда в дверях встал Макнамара.

Сержант был бледен и производил впечатление, словно он вообще не видит Марчина. Сделал несколько тяжелых, неуверенных шагов и уселся на своей койке. Марчин всматривался в него со смесью восхищения и испуга. Колин Макнамара был словно скала. У него бывали короткие моменты слабости, но он никогда не ломался. Никогда – до настоящего момента.