Леди Мелисса опустилась на диван, непринужденно расправив юбки. Она выглядела так мило и уверенно, что Софи почувствовала, как ее смелость пошатнулась. У нее не было никакой возможности уклониться от нападения этой оскорбленной красавицы – а в том, что это нападение, сомневаться не приходилось, – но она не собиралась безропотно терпеть, чтобы об нее точили коготки. Еще раньше Софи обнаружила, что наилучший способ справляться с подобными ситуациями – это вести себя как ее в высшей степени невозмутимая сестра Мэри. Мэри никогда не расстраивалась, даже в тот раз, когда во время танцев в Ассамблее на нее уронили целый поднос льда.

– Итак, мисс Тревелиан, как вам нравится Лондон?

– Очень нравится, леди Мелисса. Погода просто чудесная.

Леди Мелисса моргнула, услышав такой бессодержательный ответ.

– В самом деле. Ладно. Тому, кто не привык к жизни в городе, должно быть, непросто понять, как себя вести. Но я уверена, что все относятся к этому с пониманием.

Софи сохраняла на лице вежливое, бесстрастное выражение, изо всех сил вспоминая Мэри.

– О да, в высшей степени. Очень приятно, что вас это так интересует.

Улыбка леди Мелиссы не дрогнула, но Софи почувствовала, что ее раздражение накаляется.

– Нисколько. Мне казалось, я слышала, как леди Суинберн говорила, что вы пишете ее портрет.

Софи выпрямилась на презрительную насмешку, прозвучавшую в этом вопросе.

– Да, пишу. И с удовольствием приглашаю вас посмотреть, если пожелаете.

Для леди Мелиссы это оказалось явно чересчур. На миг ее щеки вспыхнули, но она снова взяла себя в руки.

– Что ж, очень любезно с вашей стороны. Хорошо, что вы так поладили с леди Суинберн. Мама рассказывала мне, что предыдущая невеста Харкота ей не очень нравилась. Но это старая история. Возможно, это просто ревность. Что ни говори, а о красоте леди Серены ходили легенды. Бриллиант чистой воды, как говорит мама. Печально, такая трагедия.

Софи отчаянно пыталась понять, о чем говорит леди Мелисса. Но над всей сумятицей мыслей и чувств уверенно парил образ Мэри, спокойно стряхивающей с коленей шарики льда.

– Очень печально, – согласилась она. – Вы ее знали?

– О нет. В то время я училась в школе. Но мама говорила, что леди Серена была самой красивой и живой из всех, кого она знала. Их свадьба стала бы гвоздем сезона. Но потом леди Серена вдруг загадочным образом заболела и умерла. Очевидно, сердце Харкота было разбито, потому что он уехал в Испанию к герцогу Веллингтону. Очень трогательная история, вы не находите?

Этот короткий разговор потребовал от Софи всей отпущенной ей выдержки. Казалось, время замедлило свой ход и весь окружающий мир отдалился от нее. Даже мстительное самодовольство леди Мелиссы померкло рядом с этим откровением. И вслед за первым потрясением и болью Софи ощутила вспышку гнева на Макса. Как он мог не рассказать ей нечто столь важное. Почему она вынуждена узнавать такие вещи от этой язвительной леди, которая, очевидно, наслаждается ее замешательством и смущением. Молчание затянулась, но Софи не могла найти что сказать. В конце концов, леди Мелисса неспешно встала и ее прекрасные, словно розовый бутон, губы изогнулись в любезной улыбке.

– Всего доброго, мисс Тревелиан. Удачи вам.

– Всего доброго, леди Мелисса, – с трудом ответила Софи.

Когда через несколько минут в гостиную вошла Хетти, ей не потребовалось задавать вопросы, чтобы понять, что Софи хочет вернуться домой.

Как только они остановились на Гросвенор-сквер, Софи повернулась к ней:

– Хетти, я бы хотела поговорить с Максом. Есть одна вещь… Вы не могли бы попросить его зайти ко мне… когда он сможет?

Улыбка в глазах Хетти погасла.

– С вами все в порядке, Софи?

– Конечно. Просто я хочу кое-что у него спросить.

Хетти накрыла ладонью крепко сжатые руки Софи.

– Я понимаю, что вам приходится нелегко, но, поверьте мне, все будет хорошо. Не позволяйте никому расстраивать вас. Просто нужно время.

Глаза Софи наполнились печалью.

– Дело не в этом. Но все равно, спасибо вам за все, Хетти.

– Я рада помочь. Очень жаль, но завтра я возвращаюсь в Сомерсет, я и так слишком долго отсутствовала. Но леди Крэнворт сказала, что с удовольствием заменит меня в качестве вашей сопровождающей на следующей неделе, пока вы не уедете в Харкот, а потом мы, конечно, присоединимся к вам на пару недель, чтобы подготовить все к свадьбе, и я познакомлю вас с бандой моих озорников.

– Я с радостью познакомлюсь с ними, – искренне ответила Софи, сожалея, что не может просить Хетти остаться. – Доброго пути, Хетти. И еще раз спасибо за все.

– Мне было очень приятно. Правда, правда. И я передам Максу, чтобы он зашел к вам, как только сможет.

Обняв Хетти на прощание, Софи вышла из экипажа. На этот раз мысль о встрече с Максом наполнила ее ощущением пустоты и холода.

Софи подняла глаза от книги, которую пыталась читать. В этом доме, где не привыкли принимать визитеров, слуги очень проворно реагировали на стук в дверь, поэтому не прошло и двух минут, как она услышала, что Ламбет приветствует Макса. Софи отложила книгу и встала. Она слишком нервничала, чтобы усидеть на месте.

– Его светлость герцог Харкот, – с важным видом объявил Ламбет, открыв дверь.

– Благодарю вас, Ламбет. Можете пригласить его.

Макс вошел с легкой улыбкой, но в его глазах читался вопрос, и Софи спросила себя, что ему сказала Хетти. Она сделала глубокий вдох, собираясь с силами. Макс остановился, его глаза сузились, улыбка исчезла.

– Что случилось?

– Ничего. Правда, ничего. Просто я хотела вас кое о чем спросить.

Выражение его лица не изменилось, но Софи показалось, что он отдалился от нее.

– Хорошо. И что же это?

Она повернулась к окну в надежде, что станет легче, если она не будет его видеть.

– Сегодня со мной говорила леди Мелисса. Она с огромным удовольствием сообщила мне о вашей предыдущей помолвке, и мое смущение ее очень позабавило. Но дело не в этом. Я подумала, что вы могли бы… подготовить меня к этому. Вам следовало знать, что кто-нибудь обязательно об этом заговорит.

В воздухе повисла напряженная тишина, но Софи не повернулась. Наконец Макс заговорил:

– Мне очень жаль, что вы оказались… в неловком положении. И вы правы, я должен был рассказать вам об этом. Прошло много лет.

Софи заставила себя повернуться. Макс снова стал похож на статую. В его лице не было злости, оно не выражало ничего. Как будто он смотрел на незнакомца или на витрину магазина. Софи невольно задумалась, что он стал бы делать, если бы она запрокинула голову назад и закричала. Могло ли что-то поколебать его невозмутимость, когда он так замыкался, как сейчас. Его бесстрастная реакция только усилила ее ревность к той красавице, которую описала леди Мелисса.