– Прекрасная мысль, Брай. Идемте, Софи.

– Извините, я не должна была этого говорить, – сказала Софи, когда они заняли свои места. – Думаю, просто это оказалось чересчур, особенно после… Вы сердитесь?

– Не на вас. Мне жаль, что вам пришлось все это вытерпеть. Не только эту старую ведьму, но и других. – Он не стал называть леди Мелиссу. Некоторые вещи всегда лучше обходить молчанием.

– Не стоит. Не ваша вина, что некоторые считают, будто высокое происхождение дает им право быть вульгарными и грубыми. В этом смысле Лондон ничем не отличается от того, к чему я привыкла. Но обычно я менее чувствительна к подобной ерунде. Возможно, это потому, что там я дома и… не важно. В следующий раз я подготовлюсь лучше.

Софи произнесла это с такой решимостью, что Макс невольно улыбнулся.

– Надеюсь, самое худшее уже позади. После этого танца я последую совету Хетти и попрошу Салли позволить вам танцевать вальс. И будь я проклят, если меня заставят танцевать только кадрили и сельские танцы, пока мы в городе. Вы танцуете вальс?

– Конечно. Папа не одобряет, но мама и другие дамы, которые заправляют у нас в Ассамблее, не могли бы допустить, чтобы кто-то сказал, что мы отстали от времени. Они очень гордятся своими прогрессивными взглядами. Они даже устраивают карточные вечера!

Макс улыбнулся, слушая ее.

– Грядет Армагеддон! Значит, ваша мать бросает вызов викарию? Это не похоже на тот образ, который вы рисовали.

– Нет никакого вызова, просто папа знает, что в делах светских с мамой лучше не спорить. В них она властвует безраздельно. Вернее сказать, она, миссис Стинчком и леди Маргарет, жена сквайра. Папа только выражает надежду, что нарастающее падение нравов в Эштон-Коув не заставит нас пожалеть, что мы не приложили достаточных усилий, внушая современной молодежи осмотрительность и правильные нравственные устои, но он уступает ей в надежде, что ее принципы не дадут ей сбиться с пути.

– Боже правый, он действительно так выражается?

– Это сокращенная версия. Он большой дока в спорах. Но я думаю, своими победами он обязан исключительно тому, что способен заговорить любого до смерти. Сейчас это кажется вам забавным, но посмотрим, что вы скажете, когда с ним познакомитесь! – Макс не смог удержаться от смеха, и Софи нахмурила брови. Но он заметил, как сверкнули ее глаза, и почувствовал, что сковывавшее ее напряжение отступило, движения стали свободнее.

На какое-то время танец развел их в разные стороны, а когда она снова устремилась к нему, Макс почувствовал странный прилив гордости за то, что она так хорошо владеет собой. Танец закончился, и он отвел Софи в относительно спокойный угол зала, взял с подноса лакея бокал холодного шампанского и протянул ей.

– Теперь, когда я думаю от этом, – сказала Софи, наклонив голову набок, – мне кажется, что при данных обстоятельствах все эти представления не так ужасны. Я ждала, что будет гораздо хуже. Правда, мне показалось, что люди вас немного побаиваются.

– Побаиваются? Чепуха.

– Или опасаются. Даже обращаясь ко мне, они краем глаза следили за вами, как за собакой, которая ведет себя спокойно, но может и укусить. Определенно, они держались настороженно.

– Не знаю, что и думать по поводу сравнения с собакой. Тем более с такой коварной. Хетти бы вам сказала, что я предсказуем до скуки.

– В самом деле?

Софи посмотрела на него с нескрываемым любопытством, как будто пыталась расшифровать в его словах какой-то скрытый смысл. На миг у Макса возникло странное ощущение утраты понимания самого себя. Как будто, отвечая ей, он поставил под сомнение свою способность судить о себе.

– Да, конечно, – подтвердил он, и любопытство в глазах Софи сменилось весельем.

– Вам лучше знать, – согласилась она.

– Вы знаете, что совсем не умеете лгать?

– Знаю… и это очень печально.

– Вовсе нет. По меньшей мере, это должно радовать вашего отца.

– Я думаю, его бы обрадовало, если бы я не пыталась, а не то, что у меня не получается. А это, согласитесь, совершенно разные вещи.

Макс снова не смог удержаться от улыбки.

– Мне кажется, вы гораздо больше похожи на своего отца, чем готовы признать. Вы тоже могли бы переспорить кого угодно.

Софи удивленно вытаращила глаза:

– О нет, что за мысль! Уверяю вас, я ничуть не похожа на папу!

– Конечно. Вам лучше знать, – смиренно парировал Макс, и Софи рассмеялась.

Но прежде, чем она успела ответить, к ним подскочил Брайнстон, за ним следовал Крэнворт в сопровождении маленькой брюнетки с большими темными глазами.

– Вот вы где! Ты ведешь себя чертовски неблагородно, Макс! Этот танец был обещан мне, а его уже станцевали до половины. Крэнворт, ты будешь моим секундантом, если я вызову Макса?

– Знаешь, в один прекрасный день кто-нибудь поймает тебя на слове насчет дуэли, Брай, – ответил Крэнворт. – Мисс Тревелиан, позвольте мне представить вам мою жену, леди Крэнворт.

Софи улыбнулась брюнетке, которая вышла вперед и порывисто пожала ей руки.

– Рада знакомству! Какое прелестное платье! Выглядит совершенно по-парижски, я вам завидую. Пойдемте со мной, я познакомлю вас со своими друзьями.

– Куда?! Это же мой танец! – воскликнул им вслед Брайнстон, но они уже скрылись в толпе.

– Не волнуйся, Макс. Ты же знаешь Сильви, она позаботится о твоей невесте. – Крэнворт улыбнулся.

– Но как же мой танец? – возмущенно возразил Брайнстон. – Это заговор!

– Иди пригласи мисс Пеннистоун, она не сводит с тебя глаз, – предложил Макс.

– Господи, ни за что. Ее бабушка потребует, чтобы ей принесли мою голову на подносе. Рядом с головой твоей Софи. За долгие годы никому не удавалось так осадить ее. Ай да девушка! А я лучше пойду поищу Хетти. Она, по крайней мере, не будет ждать, чтобы я женился на ней из-за одного танца!

Макс покачал головой, когда Брайнстон двинулся прочь.

– Напомни мне, Макс, зачем мы терпим это самодовольное воплощение всех светских совершенств? – задумчиво спросил Крэнворт, и Макс рассеянно улыбнулся, гадая, должен ли пойти посмотреть, как там Софи.

– Затем, что он хороший друг и готов ради тебя на все, что не потребует от него слишком рано встать.

– Верно. Перестань высматривать «твою Софи», как Брай ее называет. У меня такое ощущение, что эта провинциальная барышня способна сама о себе позаботиться. Я никогда не видел тебя таким встревоженным, даже когда ты стоял перед позициями французов под Тулузой. Между прочим, твой счастливый вид после сельского танца вредит образу сурового герцога.

– Что?

Крэнворт усмехнулся:

– Так-то лучше. А теперь пойдем, ты поможешь мне уговорить Мичема продать мне своих длиннохвостых рысаков. Грэхем тоже хочет их заполучить, но Мич побаивается тебя, я хочу это использовать, чтобы надавить на него. Когда дело будет сделано, можешь снова подобреть.