– Это новое платье? – резко спросил он.

Софи и Хетти повернули головы.

– Да, – несколько сухо ответила Софи. – Его доставили сегодня.

– Очень милое, правда? – вмешалась Хетти. – Я немного беспокоилась насчет цвета, но мадам Фаншаль оказалась абсолютно права, Софи идет это сочетание розового и старого золота. Ты согласен, Макс?

Макс кивнул. Цвета очень шли ей, но его волновало не это. Его тревожил низкий вырез лифа, напоминавший о том, как его пальцы скользили по этой линии, ощущая тепло ее тела… и мысль о том, что Брайнстон или кто-нибудь другой будет думать о том же, о чем сейчас думал он.

– Хотя, по-моему, вырез чересчур глубок, – коротко бросил он.

– Глупости. Софи давно не школьница, чтобы носить белые платья под горло с дурацкими оборками. Это последний парижский фасон. Я считаю, что вы выглядите прелестно, Софи!

Хетти бросила на брата недовольный взгляд, и он мысленно отругал себя за свою глупость, заметив, как губы Софи сжались в линию. Он только испортил ей настроение, и сделал это без всякой причины. Вернее, по самой глупой из причин.

– В том-то и проблема. – Макс сделал попытку отшутиться. – Я надеялся провести вечер тихо и пораньше лечь, но теперь мне ясно, что на это нет никаких шансов. Мы будем в осаде.

Нахмуренные брови Хетти разгладились, но Макс смотрел на Софи, и, хотя она не взглянула на него и ничего не сказала, он видел, как покраснели ее щеки. Это должно было его успокоить, но вместо этого он снова ощутил жаркую волну ревности. На пользу не пошло и то, что они подъехали одновременно с Брайнстоном, который с радостным возгласом бросился к ним и склонился в низком поклоне над рукой Софи. Макс безошибочно узнал взгляд, которым он окинул ее с головы до ног.

– Что там писал Байрон? «Она идет, прекрасна словно ночь…» Знаешь, Макс, если бы ты не был моим другом и, что еще важнее, отличным стрелком, я бы тебя вызвал на дуэль. Страшно несправедливо, что ты украл у нас такую прелестную даму, не позволив другим попытать счастья.

– Я всегда к твоим услугам, Брай. Может, хоть это укоротит твой длинный язык.

– Я сказал «если бы». Ты же знаешь, что я никогда не встаю раньше полудня, а какая дуэль средь бела дня? – Он снова повернулся к Софи. – Могу я потанцевать с вами, о прекрасное виденье?

– Здесь? – спросила она, весело сверкнув глазами, и огляделась по сторонам на толпу людей, направлявшихся к широкой лестнице, ведущей в бальный зал.

– Здесь или где угодно. Я мог бы танцевать с вами даже на булавочной головке, потому что вы, несомненно, ангел, сошедший с небес.

– Ради бога, Брай, – не выдержал Макс, колеблясь между раздражением и польщенной гордостью.

– Вы можете выбрать между котильоном и сельским танцем, лорд Брайнстон, – распорядилась Хетти, и Брайнстон вздохнул.

– Полцарства за вальс, – с надеждой предложил он.

– Ты не получишь ни одного. По крайней мере, пока жива твоя тетя, – отрезал Макс.

– И потом, – более любезно добавила Хетти, – мисс Тревелиан не может вальсировать, пока ее не одобрит патронесса клуба «Олмак». Чуть не забыла, нам надо раздобыть рекомендацию для «Олмак». О, дорогая, как жаль, что через два дня я должна вернуться в Сомерсет. Надо еще так много сделать! И не смотри на меня такими глазами, Макс. Я знаю, что ты ненавидишь это место, но для порядка Софи надо побывать там хотя бы раз перед поездкой в Харкот.

– Я готов вас сопровождать, мисс Тревелиан, – вмешался лорд Брайнстон, злорадно усмехнувшись в сторону Макса.

– Твое общество – единственное, что может сделать пребывание там терпимым.

Брайнстон засмеялся:

– Макс стал галантным! Боже, что будет дальше?

– Двигайся, Брай. Ты задерживаешь всю очередь.

Когда они дошли до лорда и леди Сефтон, стоявших у входа в зал, леди Сефтон встретила их дружеским приветствием и поздравлениями. Несмотря на то что его раздражало глупое заигрывание приятеля, Макс был рад, что Брайнстон прицепился к ним. Войдя в бальный зал, они невольно оказались в центре внимания друзей и знакомых, которые выстроились еще в одну очередь, чтобы поздравить их с помолвкой и разнюхать еще что-нибудь о его тайных намерениях. Большинство из них держались любезно, но не обошлось без жадного и не всегда доброжелательного любопытства, и Макс видел, что Софи сознает это. Они с Хетти делали все возможное, чтобы смягчить и парировать самые неделикатные вопросы и комментарии, но через некоторое время Макс заметил, что Софи все труднее играть роль светской дамы.

Он уже собирался прервать затянувшуюся процедуру представлений и повести ее танцевать, когда заметил, как Хетти застыла и бросила на него почти панический взгляд. Макс повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, что к ним приближается леди Акрайт с дочерью в сопровождении вдовствующей леди Пеннистоун. Должно быть, он сильнее сжал руку Софи, потому что она взглянула на него и слегка нахмурилась, но было уже слишком поздно.

– Моя дорогая леди Суинберн! – громко воскликнула леди Акрайт. – Ваша светлость! Примите наши искренние поздравления с помолвкой!

Макс стиснул зубы и представил их друг другу. Леди Мелисса, державшаяся спокойно и холодно, как лед, рассматривала Софи с высоты собственного величия. Судя по краске, выступившей на щеках Софи, она поняла, кто эта молодая дама. Ее приветствие и слова благодарности прозвучали едва слышно. Это продлилось всего мгновение, прежде чем леди Акрайт двинулась дальше, уступая место похожей на встревоженного ястреба леди Пеннистоун и ее робкой внучке. Вдова осмотрела Софи сверху донизу. Софи выпрямилась, румянец сбежал с ее щек, и смущение уступило место воинственному взгляду, напомнившему Максу те редкие моменты, когда ее гнев прорывался наружу. Он встретился глазами с Хетти. Определенно, настало время кончать с представлениями.

– Так это и есть внучатая племянница Минер-вы? – спросила леди Пеннистоун, не обращаясь ни к кому конкретно. Ее голос выражал что угодно, только не одобрение. – По крайней мере, не похожа на нее, но все равно не годится даже на то, чтобы держать свечу леди Мелиссе или моей внучке, – добавила она, презрительно фыркнув.

– Бабушка! – шепотом взмолилась ее внучка.

– Вы совершенно правы, леди Пеннистоун, – ответила Софи, прежде чем Макс успел что-нибудь сказать. – И все же я здесь и имею удовольствие быть представленной вам. Пути Господни неисповедимы, вы не считаете?

У Брайнстона вырвался сдавленный смешок, а леди Пеннистоун, фыркнув еще раз, отошла прочь, уводя за собой внучку, которая оглянулась и бросила на Софи извиняющийся взгляд.

– Думаю, на сегодня достаточно представлений, – сказал Макс и, взяв Софи под руку, повел ее в сторону танцевального круга.

– Давно пора, – заявил Брайнстон, последовавший за ними. – По негласному правилу первый танец со своей нареченной танцуешь ты, и, если ты не сделаешь этого как можно скорее, я никогда не дождусь своих двух танцев. Так что идите и танцуйте!