Сейчас, когда рядом не было Софи, он с особой силой ощутил безумие того, что случилось. Это его вина. От начала и до конца. Но Макс мог сколько угодно говорить себе, что, зная о ее девственности, должен был сдержаться. Правда в том, что он не хотел себя сдерживать. У него было достаточно возможностей отступить. Он даже говорил себе, что доставит ей удовольствие, которого она так очевидно жаждала, и этим ограничится. Но в какой-то момент все его благоразумие растаяло, как дым.

Макс стянул галстук, охваченный растерянностью, стыдом и удовольствием, смешанным с чувством вины. Конечно, неразумно лишать свою нареченную девственности на полу дома ее тети. Но она была так восхитительна. Сейчас ее нежелание подчиняться правилам и упорное стремление идти тем путем, который она считала правильным, привело… к более чем приятному результату. Но так будет не всегда. Фактически именно оно привело к их вынужденной помолвке, и уже сейчас Софи могла оказаться беременной, потому что он впервые в жизни не предпринял никаких предосторожностей.

Макс снова посмотрел на свое отражение в зеркале. Он никогда не думал о Софи как о возможной матери своих детей, если не считать чисто теоретических соображений о наследниках. Но сейчас это вызвало в его воображении целую вереницу образов, приводивших его в смятение. Большое число племянников приучило Макса к обществу малышей, но мысль о Софи, держащей на руках его ребенка, почему-то вызывала тревогу. Он будто видел в окно чью-то чужую жизнь, и ему хотелось сделать шаг и оказаться в ней. Несмотря на свои странности, она наверняка стала бы хорошей матерью. Если она могла с такой любовью относиться к чужому малопривлекательному мопсу, то, несомненно, щедро одарила бы ею своих детей. Больше, чем он сам. Значит, у его детей будет хотя бы один родитель, способный на настоящую любовь. С леди Мелиссой они стали бы точной копией его родителей. Внимательными, но лишенными настоящего тепла. Ему просто надо убедиться, что Софи понимает всю тяжесть ответственности, которая ляжет на ее плечи. Чем раньше он отвезет ее в Харкот, чтобы она увидела, за что он – а теперь и она – отвечает, тем лучше.

К тому же в Харкоте есть множество мест, где они смогут остаться наедине. Потому что теперь, когда Макс выпустил джинна из бутылки, он чувствовал, что не сможет ждать до свадьбы, чтобы оказаться с ней в постели. И на этот раз это непременно будет постель. Она хотела видеть его? Хорошо, он тоже хотел видеть ее, лежащей в его постели, чтобы он мог узнать, как далеко простирается ее страстность. Если, не имея никакого опыта, Софи так отвечала на его ласки в гостиной своей тети, то он не мог даже представить себе, на что она способна в интимной обстановке его спальни. И ему очень хотелось это узнать.

Макс отвернулся от зеркала. В свое время ему казалось резонным еще немного продлить свою свободу, но сейчас он не видел причин ждать. Ему надо получить специальную лицензию, и уже через несколько дней они уедут в Харкот, где отец Софи их поженит.

А потом он пошлет всех к дьяволу и останется с ней наедине.

– Этого стоило дожидаться! – заявил Брайнстон, когда после танца вел Софи туда, где в окружении других гостей стоял Макс.

В одной из дам она узнала и скандальную леди Джерси. Макс выглядел таким холодным и отчужденным, что Софи с трудом узнавала в этом красивом, импозантном человеке страстного любовника, открывшего ей мир чувственных наслаждений в гостиной тети Минни. Но она точно знала, что каждый раз открывая в нем новые, доселе неизвестные стороны, она обнаруживала что-то новое и в себе. Когда она подошла к нему, его непостижимые серые глаза сверкнули, и она почувствовала, что у нее краснеют щеки.

– Салли, это вас я должен благодарить за то, что мисс Тревелиан позволено танцевать вальс? – Брайнстон почтительно поднес к губам руку леди Джерси. – Если так, выражаю вам свою глубочайшую благодарность. Она вальсирует божественно! Как сильфида или нимфа, ну, в общем, та, что превратилась в водяные брызги. Никогда не мог запомнить имена всех этих греков. Вы не напомните, мисс Тревелиан?

– Извините, нет. В любом случае это звучит безрадостно и для нимфы, и для ее партнера по танцу, – ответила Софи, ощущая, что щеки краснеют еще сильнее. Она чувствовала, что все смотрят на нее в ожидании, что она допустит оплошность. Ей совсем не хотелось снова поставить Макса в неловкое положение.

– Совершенно верно! – радостно согласился Брайнстон. – Кому захочется обнимать водяные брызги? Что-то не то с тем парнем, который это написал. Похоже, бедняга пережил какой-то чертовски неудачный опыт, связанный с чем-то мокрым. Простите мою неделикатность, мисс Тревелиан.

Софи не смогла удержаться от смеха. Глупости, которые он говорил, успокаивали нервы.

– Не думаю, что это следует понимать буквально, лорд Брайнстон, но временами действительно раздражает склонность поэтов превращать женщин бог знает во что. То в нимфу, то в лебедя, то в статую. Я подозреваю, что они просто не знают, что с нами делать, такими, какие мы есть.

Леди Джерси разразилась своим неподражаемым смехом:

– Как это верно! Тогда вам очень повезло, что у Макса нет поэтических наклонностей. Уж он-то точно знает, что с нами делать. С такими, какие мы есть.

– Осторожней, Салли, – непринужденно заметил Макс. – Вы же не хотите напугать мисс Тревелиан?

Леди Джерси устремила на Софи свой насмешливый взгляд:

– Сомневаюсь, что мне это удастся. По крайней мере, таким способом. Я права, мисс Тревелиан?

– Конечно, правы, леди Джерси, – скромно согласилась Софи.

– Вот и прекрасно. – Леди Джерси снова засмеялась. – Мне определенно нравится ваша нареченная, Макс. Я весьма удавлена, что в конце концов вы проявили такое здравомыслие. Идемте, Брайнстон, потанцуйте со мной и не стесняйтесь в комплиментах.

Леди Джерси увела Брайнстона, и Макс, взяв Софи за руку, отвел ее в сторону. Даже сквозь перчатку она чувствовала его горячую руку, и это живо напомнило ей происшествие в гостиной тети Мин-ни. Софи думала, что Макс поведет ее танцевать, но он повел ее в холл, а оттуда в узкий и полутемный коридор, отделенный от него портьерой, и она ощутила тревогу. Пугало не то, что он мог сделать, а то, как быстро ее тело встрепенулось в ожидании этого. Какое-то мгновение они стояли в тишине.

– Я не имел возможности спросить вас, все ли с вами в порядке… после того, что случилось.

Голос Макса звучал сухо и отчужденно, и, хотя забота ее тронула, в душе шевельнулось разочарование. Он явно не собирался ее соблазнять.

– Все хорошо, спасибо, – ответила Софи.

– Идемте. – Макс снова взял ее за руку и повел дальше по коридору, чем окончательно сбил с толку. В конце коридора он открыл дверь в комнату, освещенную канделябром, который стоял на каминной полке и высвечивал картину, висевшую на противоположной стене. С полотна на нее смотрел сидящий за столом старик. Ошеломленная Софи двинулась к нему, неосознанно продолжая держать Макса за руку.