— Шестерых клиентов я тебе нашла, — оживленносообщила та. — Правда, есть одна загвоздка. Все они сегодня приходили вполиклинику, а значит, не слишком хорошо себя в настоящий момент чувствуют.Если ты хочешь совершить сделки быстро, придется тебе доставить мазь каждому надом.

— Я бы с радостью! — воскликнула Мила. — Но уменя проблема: Листопадов. Он будет следовать за мной, а потом доложитГлубоководному, что я шастала по частным квартирам. Тот, естественно,привяжется с ножом к горлу — зачем. Ведь я же якобы его клиентка, не так ли? Немогу же я сказать ему правду? Что занимаюсь индивидуальной трудовойдеятельностью с целью заработать денег и нанять настоящего частного детектива,потому что догадалась, что он — ненастоящий.

— Я бы предложила тебе свою помощь, — откликнуласьТатьяна, — но не могу. Я же работаю не в районной поликлинике. Ты ведь вкурсе: она принадлежит большому фонду. А у нас порядки знаешь какие? Есликто-нибудь из больных проговорится, что я частным путем приторговываюсомнительными лекарствами…

— Ты называешь мазь моей бабушки сомнительнымлекарством?! — возмутилась Мила.

— Именно так подумает мое руководство, если историявсплывет. Ты же знаешь этих стариков и старушек — они болтают, словно очумевшиеди-джеи.

— Что же прикажешь мне делать? Ольга легла на два дня вклинику приводить в порядок лицо. Николай узнал, сколько ей лет, и теперь онаодержима идеей омоложения. А больше я никому не доверяю.

— Ну, я не знаю… — промямлила Татьяна. Несмотря на еевялый тон, было понятно, что сдаваться она не собирается. — Ты же в курсе,что я одна тащу ребенка и мать. Как я могу рисковать приличной зарплатой? Уменя же нет бабушкиного рецепта, который выручит меня в сложной ситуации.

— А что, если мы Листопадова обманем? Я ускользну отего наблюдения, но не внаглую, так, чтобы он бегал и искал меня по городу. Яего обману. Причем с твоей помощью. Таня, ты мне друг?

— А что? — с подозрением спросила та.

— Можешь пойти на жертву?

Татьяна молчала, вероятно, прикидывая, какого рода жертва отнее потребуется.

— Только если это не что-нибудь криминальное, —наконец ответила она.

— Да что ты! Какое криминальное! Я хочу, чтобы тыпостриглась и покрасилась под меня. Мы встретимся с тобой в кафе, поменяемсяверхней одеждой и сделаем так, чтобы Листопадов нас перепутал. Пока он будетследить за тобой, я отвезу клиентам мазь. Ты согласна? — спросила она,горя энтузиазмом.

— Нет, не согласна.

— Ага! — рассердилась Мила. — Значит, насамом деле тебе не нравится мой цвет волос, так же как и стрижка! Ты враласамым наглым образом! И после этого ты — подруга?!

— Чего ты кричишь? — остудила ее пылТатьяна. — Я всего лишь боюсь, что меня убьют вместо тебя. Ты не забыла,что в тебя стреляли? Хотели отравить поганками? Брызнуть в лицо кислотой? Нет?

— Хорошо, хорошо, давай пойдем на компромисс. Тыпересидишь необходимое время у меня в квартире.

— Как это?

— Да просто, Таня! Просто, как дважды два! Листопадовдежурит на третьем этаже в подъезде. Ты приходишь ко мне в гости, а потом якобыуходишь. А на самом деле ухожу я в твоей одежде.

— И Листопадов тебя не узнает?

— Конечно, нет! Мы возле открытой двери пощебечем,попрощаемся, вот он и подумает, что ты — ушла, а я — осталась. Здорово?

— Здорово, — мрачно сказала Татьяна. — Ладно,уговорила. Сейчас я в парикмахерскую — и к тебе.

— Да ладно, не надо тебе в парикмахерскую, —смилостивилась та. — Накинь на голову косынку, тем более холодно уже,многие женщины в головных уборах.

— Нет уж, я хочу тебе доказать, что мне нравится и твойцвет волос, и твоя стрижка. Не слишком приятно, когда лучшая подруга считаеттебя обманщицей.

* * *

Борис Глубоков шествовал к дому Лютиковой, чтобы сменитьЛистопадова на боевом посту. Листопадов хотел спать, есть и психологическирасслабиться. Завернув за угол, Борис увидел, как из знакомого подъезда, топочамодными сапожками, выскочила Лютикова и, слегка ссутулившись, двинулась всторону метро. На ней было огромное зеленое пальто с начесом и шелковаякосынка, завязанная на деревенский манер.

«Где же Листопадов? — подумал Борис, волнуясь. —Может быть, заснул? Или что-то с ним случилось страшное?» Оглядываясь на дверьподъезда, Борис вприпрыжку припустил за Лютиковой. Вот они вошли в метро икупили карточки. Вот прошли турникеты. Листопадова все не было. Лютикова темвременем стащила с себя косынку и повязала ее вокруг шеи. «Маскировалась она сее помощью, что ли? — недоумевал Борис. — Но так просто обвестиЛистопадова вокруг пальца?»

Тем временем Лютикова доехала до нужной станции, подняласьна поверхность и, сверяясь с бумажкой, потопала к торчавшей неподалекудвенадцатиэтажке.

Борис отстал и, вытащив телефон, позвонил Листопадову намобильный.

— Саша, ты что?! — зловещим шепотом спросилон. — Ты где?

— Как где? Вас жду, — отозвался тот, недоумевая. —Чтобы смениться.

— Где ты меня ждешь?

— Знамо дело, где. В подъезде.

— А ты в курсе, где сейчас Лютикова? — продолжалдопытываться Борис, прибавляя шаг, чтобы не потерять беспокойную клиентку извиду.

— Знамо дело, где. В квартире сидит.

— Это ты, Саша, пургу гонишь. Лютикова сейчас на другомконце Москвы. Я иду прямо за ней, что называется, наступая в следы от ее сапог.

— Не может быть, — хмыкнул Листопадов. — Выее с кем-то перепутали.

— Да? А может, это не я перепугал, а ты ее упустил?

— Только если она выбралась через балкон, —мрачнея, ответил горе-телохранитель.

— Ничего подобного! Она спустилась по лестнице и вышлаиз подъезда прямо у меня на глазах.

— Ерунда какая-то! — распереживалсяЛистопадов. — Сейчас спущусь вниз и проверю. Потом вам перезвоню.

— Нет, я сам тебе перезвоню! — возразил Борис и,отключив телефон, спрятал его поглубже в карман.

Лютикова тем временем вошла в подъезд. Борис почти тотчас женырнул следом за ней и на цыпочках поскакал вверх по лестнице, останавливаясьна каждом этаже, чтобы не выскочить прямо на нее. Вот наконец двери лифтаоткрылись, и Лютикова, потоптавшись на площадке, нажала на кнопку звонка.

— Мне Шпатцикова Леопольда Вельяминовича, —сказала она, отзываясь, по всей видимости, на голос из-за двери. И более тиходобавила:

— Я от Капельниковой.

Спешно защелкали замки, загремела цепочка, и через минуту полестничной площадке разнесся жалобный шепот:

— Вы — Лютикова?