— Я не знаю, почему все это сделала! — зарыдалаМила, скомкав одеяло и уткнувшись в него носом и ртом. — Это былонаваждение!

— А Гуркину ты выболтала, что Листопадов тебяохраняет! — добила ее Ольга. — Теперь твой поклонник постоянно звонитмне и пытается выяснить, что у тебя происходит. Довольна? Ну?

— Боже мой! Я падшая женщина! — ревела Мила, нежалея одеяла.

— Надеюсь, та пала не с моим мужем? — сподозрением спросила Ольга.

— Я ничего не помню!

— Николая я простила, — сообщила сестра почтинормальным тоном. — Ладно, прощу и тебя. Видимо, твои страдания как-товлияют на мои гены, не могу спокойно слышать этот рев.

— Так твой муж жив? — выпрастываясь из одеяла,радостно воскликнула Мила, ожидавшая, что скоро услышит ни больше ни меньше,как о дне похорон Николая.

— Он сказал, что ничего не сделал. Что это ты егоприжала к стенке. Честное слово, я бы ему не поверила, если бы своими глазамине видела, как ты кидаешься на Гуркина. Это выглядело так отвратительно! Тыкусала его за галстук, он бегал кругами, а ты бегала за ним, отплевываяськлочьями…

— Ольга! Наверное, меня опоили! — внезапнодогадалась Мила и проворно поднялась на ноги. — Я просто не моглавыделывать все эти вещи, находясь под мухой. Ты когда-нибудь видела, чтобы япри всех так бесчинствовала?

— Честно говоря, нет, — заинтересовалась новойверсией происходящего Ольга. — А чем тебя могли опоить? И, главное, кто?Вспоминай, что ты вчера употребляла?

Мила напыжилась, пытаясь сообразить, что же она пила.

— Орехов, как только мы приехали, заставил меня выпитьцелый бокал красного.

— Орехов? Интересно… У нас ведь уже была версия, что тывозила для него наркотики через границу.

— А перед этим, еще дома, я выпила две таблетки. Однубез спросу взяла в квартире соседки снизу, Капитолины Захаровны, а вторую, тожебез спросу, вытащила из пиджака Андрея.

— Может быть, одна из этих таблеток быланаркотиком? — предположила Ольга.

— Ольга, мне нужно попить! — заскулила Мила,устремившись на кухню. Сестра потопала за ней, задумчиво пожевывая нижнюю губу.

— А что, если главный наркоделец — это КапитолинаЗахаровна? — внезапно воскликнула она. — Я сто раз читала в книжках проинвалидов — главарей мафии. Их никто не подозревает, потому что онипарализованы и вообще такие с виду бедняжки. И только в конце выясняется ихподлинная сущность!

— Точно, — мрачно подхватила Мила, залпомпроглотив чашку воды из-под крана. — Капитолина Захаровна орудует вдвоем омедсестрой Жанной. У той и внешность подходящая — сущий ангел, только крылышкиприсобачить. Кстати, Гуркин от нее без ума.

— Ты за это изгрызла его галстук?

— Ольга, я не ревнива. Говорю тебе, это было какое-тозелье.

— А что, если Орехов решил приворожить тебя? —ахнула Ольга, сверкая глазами. — Сходил к какой-нибудь бабке, и та всучилаему жидкость, которую Илья подлил в то самое вино?

— Ну да.

— Что — ну, да? Он ведь хотел вернуться? Хотел?

— Мало ли, чего он хотел, — проворчалаМила. — Оставь свои романтические сопли. Если это что и было, то наркотик,а не приворотное зелье. Меня так заглючило — не приведи господи. Впрочем, тысама видела. Если уж меня потянуло на Николая… Как ему в глаза теперь смотреть?Слушай, а что, если наркотик был у Гуркина в кармане? Замаскированный подтаблетки? Я проглотила таблетку, а ведь он не знал. Он хотел отпаивать менячаем! Сказал, что не надо мне пить ничего обезболивающего. Это несмотря на то,что у меня началась жесточайшая мигрень!

— Милка, ты так рискуешь! — покачала головойОльга. — Надо срочно заявить в милицию. Срочно. Или взять денег у папы.Ну, на коммерческую команду сыщиков. Мы с тобой уже это обсуждали! Но лучшевсе-таки в милицию.

— И слышать не хочу! Меня сразу посадят за поганки.Хотелось бы тебе оказаться в каталажке и месяцами ждать, пока следователичего-нибудь нароют в твою пользу? А если они не захотят? Если станут меняподозревать? Меня вообще сошлют в Сибирь!

— Ну, как хочешь, — сказала Ольга,поднимаясь. — Я уезжаю. Не могу жить только твоей жизнью. Теперь, когдаНиколай знает, сколько мне лет, я должна особенно тщательно следить за своейвнешностью.

— А где мой Листопадов? — неожиданно спохватиласьМила, озираясь так, словно Листопадов был собакой, которая обычно болтается подногами.

— Не знаю, не знаю. Вероятно, где-то прячется. Можетбыть, в подъезде, может, на балконе. Позвони Глубоководному и спроси. В концеконцов, если уж он валяет ваньку, так пусть делает это как следует. Требуй унего отчета. Что-то же он должен рассказать тебе о ходе расследования! Дажеесли он расследует на самом деле не для тебя.

Проводив Ольгу, Мила бросилась к холодильнику заедатьвчерашние приключения. К счастью, внутри хранилось много сладкого, чтоненадолго ее утешило. Перед тем, как засовывать очередную сладость в рот, онатщательно проверяла, не нарушены ли упаковки. Потом, исполненная энтузиазма,прибралась на кухне, приняла душ и приготовила все для создания знаменитойбабушкиной мази. Почистила добытые с риском для жизни корешки и разложила настоле другие заготовленные заранее ингредиенты.

Волшебной мази получилась целая кастрюлька, и Мила судовлетворением поставила ее на подоконник остужаться. На ее объявление опродаже баночек до сих пор никто не откликнулся, поэтому пришлось озаботитьсяеще и подходящей тарой. «Надо продавать дорого и маленькими порциями. Тогдабудет полный шоколад», — подумала она, искренне веря в успех.

В дверь позвонили — три коротких резких звонка. Никто из еезнакомых так весело к ней не просился. Неслышно подкравшись к двери и заглянувв глазок, Мила увидела на лестничной площадке совершенно неожиданную гостью.Это была Леночка Егорова, супруга сбежавшего ореховского партнера. Прежде они сМилой часто встречались как жены бизнесменов, владевших одной фирмой. До дружбыдело не дошло, до вражды, к счастью, тоже. «Может быть, Егоров отколол номер ивернулся?» — подумала Мила и распахнула дверь.

— Леночка! Какими судьбами? — воскликнула она,делая щечки булочками. — Заходи, заходи, раздевайся.

— У тебя найдется для меня полчаса? —поинтересовалась та, внимательно озираясь по сторонам.

— Конечно. Не беспокойся, я одна.

Леночка Егорова была крашеной блондинкой с почерневшимпробором и наполовину умершей «химией». Жесткие кудельки уныло свисали с ееголовы, устав надеяться на лучшее. Она была из тех женщин, которые бестрепетносочетают плохой маникюр с золотыми кольцами и шикарные туфли с поехавшимиколготками. При этом имела замечательную мордочку. Мужики сбегаются к таким,стоит им только постучать ладонью по бедру. Круглый обиженный ротик в мгновениеока умел превращаться в узкую извилистую щель, через которую слова цедятся поодному; Сейчас, однако, Леночка явно пребывала в хорошем настроении и губкидержала бантиком.