В общем, так... Несколько лет назад я был тут, в Амбере.Так, слонялся из угла в угол, ничем особо не занимаясь. Погостить приехал ипутался у всех под ногами. Папаша еще жив был тогда, и как-то раз, когда онвпал в особенно сварливое расположение духа, я понял, что пора бы мнепрогуляться. И куда-нибудь подальше. Я давно заметил, что папашина любовь комне возрастает в прямой зависимости от того, на каком расстоянии от него янахожусь. На прощание папаша преподнес мне изумительно красивый хлыст —наверное, для того, чтобы подстегнуть процесс разгорания отеческих чувств.Хлыст был превосходный — тонкий, инкрустированный серебром, просто мечта, а нехлыст — и я не преминул воспользоваться им по назначению. Решил предатьсяпростым радостям бытия в соответствии с моими скромными запросами в одномуютном уголке Тени.

Путь был долгий. Не буду утомлять тебя подробностями.Главное, что я забрался очень далеко от Амбера. В этот раз я не искал места, гдебыл бы важной персоной. От важных дел либо очень скоро в тоску впадаешь, либонаталкиваешься на уйму трудностей — смотря какую долю ответственности на себявзвалишь. А я хотел побыть совершенно безответственной личностью и развлечьсяпо полной программе.

Тексорами — большой портовый город: жаркие дни, долгие ночи,дивная музыка, азартные игры круглые сутки, поединки каждое утро, а для тех,кто не в силах до утра потерпеть, — драки днем и ночью. А какие там воздушныепотоки! У меня был маленький красный дельтаплан, и примерно раз в пару дней ялетал на нем. Жизнь была хороша. Я вволю барабанил в в одном подвальчике вышепо реке — стены там были такие же вспотевшие, как тамошние завсегдатаи, и дымтек в лучах светильников, словно струйки молока. А когда мне надоедалибарабаны, я отправлялся поразмстья – обычно с женщинами или за карточный стол.И так до конца ночи...

Чертов Эрик! Он как-то обвинил меня в шулерстве, знаешь? Воткак раз где я всегда играю честно, это в картах. Для меня это серьезноезанятие. Да, я умею играть, а еще мне везет. Ни тем, ни другим Эрикпохвастаться не мог. Просто беда. Он так много чего умел делать хорошо, что нежелал даже самому себе признаться в том, что на свете могут быть вещи, которыекто-то делает лучше, чем он. И если ты его в чем-то побеждал, получалось, чтоты сплутовал. Как-то ночью он закатил жуткий скандал — дело могло бы плохокончиться, но Джерард с Каином вмешались и не дали ему разойтись. Спасибо Каину— он тогда был на моей стороне. Бедняга... Жуткая смерть, глотка...

Ну вот, словом, оттягивался я в Тексорами — музыка, женщины,карточные выигрыши, и небо у меня под ногами. Пальмы и желтофиоли, чтораспускаются по ночам. Ну и все портовые ароматы: специи, кофе, деготь, соль —сам знаешь. Народу всякого полно — и тебе господа благородные, и купчишки, ипеоны. Моряки, путешественники... Все носятся туда-сюда как угорелые. Ну ипарни вроде меня, любители острых ощущений. Прожил я в Тексорами чуть побольшедвух лет и был счастлив. Честно, счастлив. Никаких общений с остальными – так,пара слов по Козырю вместо поздравительной открытки, и все. Амбер у меня простоиз головы вылетел.

Но однажды ночью все разом переменилось. На руках у меня был«полный дом», а парень напротив изо всех сил старался угадать, не блефую ли я.

И вдруг со мной ни с того ни с сего заговорил бубновыйвалет.

Да-да, вот так все и началось. Правда, я тебе честно скажу,с головой у меня тогда неважно было. Я только что отыграл пару горячих партий,и мне все время везло. А до того я летал весь день, устал как собака, апредыдущей ночью почти глаз не сомкнул. Уже потом я подумал, что тут сработалинаши мысленные ассоциации – кто-то пытался связаться со мной по Козырю, а уменя в руках как раз были карты, неважно, что самые обычные. Обычно-то мы приэтом обходимся без инвентаря, только когда связываемся сами. Может, мое вольнопарящее подсознание вцепилось в знакомый образ... Позднее я много раз головуломал над этим. До сих пор не знаю, как все вышло.

Валет сказал: «Рэндом!» Потом перекосился весь и говорит:«Помоги мне».

Я начал чувствовать что-то знакомое, но уж очень слабо. Самконтакт был очень слабым. Потом стали проступать черты лица – и точно, Бранд.Видок у него был — хуже не придумаешь: не то в цепи закован, не то связан — неразберешь. И снова говорит: «Помоги». А я ему: «Слышу тебя. Что стряслось?» —«...в плену», — отвечает и еще что-то сказал, только я не разобрал. «Где?» —спрашиваю, а он только головой покачал. «Не могу протащить тебя, — говорит.Козырей нет, а я слишком слаб. Тебе придется добираться долгим путем».

Я не стал допытываться, как это ему удалось со мнойсвязаться без Козыря. Главное было — узнать, где он находится. Я спросил, какего разыскать. Он сказал: «Смотри внимательно. Запомни все, что сможешь. Навторой раз меня может не хватить. Захвати оружие...»

И я увидел – за его плечом, через окно, за зубцами стены,впрочем, не уверен. Корвин, это было где-то жутко далеко от Амбера — где-тотам, где Тени начинают сходить с ума. Дальше, чем я люблю забираться. Формы какзакоченевшие, но цвета постоянно меняются. Пламя. День без солнца. Камниносятся по земле, как яхты по морю. А Бранд... Бранд заточен в башне —крошечный островок постоянства посреди этого плывуна. Ладно, запомнил я всеэто. И еще успел заметить, что у подножия башни свернулась кольцом какая-тотварь — блестящая такая, переливающаяся. Похоже было, что она охраняет этубашню, но она так сверкала, что просто глаза слепило, и я толком разглядеть неуспел, что это такое.

Потом вдруг все исчезло. Было — и нет. А я сижу, как идиот,пялюсь на валета бубен. Парень напротив, видно, совсем уж взбеленился — чегоэто я так долго думаю? Не тронулся ли я часом?

Я сорвал банк, доплелся до дома, рухнул на кровать, курил идумал, думал... Когда я уезжал, Бранд был в Амбере. Потом, когда я спрашивал,куда он делся, мне никто сказать не мог. Затосковал, дескать, собрался водночасье и ускакал куда-то. Вот и все. И никаких вестей от него. Сам на связьне выходил, и его никто вроде бы дозваться не мог.

Я все гадал, что же могло случиться. Бранд — он ведь недурак и пройдоха известный. Большего пройдохи у нас в семействе не найти,пожалуй. Но он попал в беду и звал меня на помощь. Почему меня? Эрик и Джерард— куда большие герои, чем я, и с радостью пустились бы в приключения. Кеин,пожалуй, отправился бы Бранду на помощь из чистого любопытства. Джулиан мог бырешиться на такое, чтобы всем нос утереть и с папашей поквитаться. И уж прощевсего Бранду было самого папашу вызвать. А он вызвал меня. Почему?

Тогда я подумал, что, может, кто-то из наших повинен в том,что с Брандом случилось, — и, может, даже не кто-то один... Ну мало ли — вдруг,к примеру, отец его выделять вздумал... Словом, ты понимаешь, устранениелишних. Если так, то вызови он папашу — тот бы в нем мигом разочаровался.