Зажмурившись, Николь на мгновение заду­малась.

Николь? — Я пихнул ее локтем. — Николь, ты о чем думаешь?

Я думаю о снеге на папиных фотографи­ях. Может быть, этопоможет мне почувство­вать прохладу.

Она стояла неподвижно с закрытыми глаза­ми. Пот градомкатился с ее лба.

Ну что? — спросил я. — Помогает?

Она открыла глаза и тряхнула головой.

Как я могу себе представить снег, если ни­когда его невидела?

И то верно, — зевнул я и огляделся во­круг.

Мы живем на окраине Пасадены. У нас в округе встречаютсятолько три типа домов. Такими домами застроено все на мили вокруг.

Как же скучно смотреть на все это! Мне по­чему-то от этогостановится еще жарче. Возле каждого дома растет по паре пальм, от кото­рых неслишком-то много тени. Через дорогу от нас — свободный участок. Дальше дом Мил­леров.Самая яркая достопримечательность нашего двора, а может быть, и всего кварта­ла,— это отвратительная папина компостная куча.

Я искоса бросил туда взгляд и еще немного посмотрел посторонам. На солнце все казалось блеклым. Даже трава была какой-то белесой.

Все так надоело, что я кричать готов, — пожаловался я.

Давай прокатимся на велосипедах, — предложила Николь. —Может, бриз нас охла­дит.

Может быть, Лорен захочет поехать с нами, — добавил я.

Лорен Сакс живет в соседнем доме. Она учится с нами в одномклассе. Мы с ней так часто видимся, что можно сказать, что она мне как сестра.

Мы выкатили из гаража наши велосипеды и поехали к Лорен.Оставив велосипеды возле входа, мы пошли за дом.

Мы нашли Лорен на заднем дворе. Она си­дела под пальмой,подстелив на землю поло­тенце. Николь села на полотенце рядом с Ло­рен. Яприслонился к дереву.

Как жарко! — вздохнула Лорен. Она под­тянула свои желтыешорты.

Лорен высокая девочка спортивного типа, у нее длинныекаштановые волосы и челка. Голос у нее гнусавый — как раз чтобы жаловаться.

Вообще-то сейчас должна быть зима. Вез­де сейчас зима. А принормальной зиме дол­жен быть снег и лед, или дождь со снегом, или град и должнобыть холодно-прехолодно. А у нас? Одно только солнце! Ну почему у нас всегдатак жарко?

Внезапно я почувствовал боль в спине.

Ой! — Я невольно дернулся вперед. Меня что- то кольнуло.Что-то очень острое. И сразу — ледя­ной холод. Лицо мое исказилось от боли.

Джордан! — перепугалась Николь. — Что с тобой? Чтослучилось?

Я дотянулся рукой до больного места.

Что это? — закричал я. — Так холодно!

Николь вскочила на ноги и осмотрела мою

спину.

Джордан, тебя обляпали! — объявила Ни­коль. — Фруктовыммороженым!

Повернувшись, я услышал ехидный смех. Из-за дерева выскочилиблизнецы Миллеры.

Я должен был догадаться! Близнецы Милле­ры — это Кайл иКара. Два курносых носа, две пары маленьких глазок-пуговиц, у обоих ко­роткие,одинаково подстриженные рыжие во­лосы. Фу-ууу. У обоих в руках было по водоме­тукрасного цвета.

Близнецы Миллеры тоже мастера разных приколов. В этом смыслеони мне сто очков вперед дадут. Они гораздо шкодливее.

Все в округе их боятся. Близнецы нападают на малышей, когдате стоят на автобусной ос­тановке, и отбирают у них деньги, которые им дали наобед. Они взорвали почтовый ящик Саксов при помощи химической бомбы. В про­шломгоду во время игры в баскетбол Кайл стукнул меня исподтишка. Ему, видите ли,очень хотелось посмотреть, как у меня на лбу вздувается шишка.

Больше всех Миллеры почему-то любят при­ставать ко мне.

Кара такая же вредная, как и ее брат Кайл. Стыднопризнаться, но Кара может отключить меня одним ударом. Я испытал это на соб­ственномопыте. Прошлым летом она поста­вила мне синяк.

О, как жарко, как жарко! — ехидничала Кара, подражаягнусавому голосу Лорен.

Кайл по-баскетбольному перебросил за спи­ной свой водомет изодной руки в другую. Он пытался показать, что это на самом деле очень сложноедвижение.

Это Арнольд меня научил, — похвастался он. Кайл хотел, чтобыя поверил, что он гово­рит об Арнольде Шварценеггере. Он уверяет, что знаетАрнольда. Я в этом сильно сомнева­юсь.

Николь дернула меня сзади за рубашку.

Папа тебя прибьет, Джордан, — сказала она.

За что?

Чуть не вывернув шею, я посмотрел на свою, спину. Побелоснежной рубашке растекалось темно-лиловое пятно.

Отлично, — проворчал я.

Папа велел нам не пачкаться, — напом­нила Николь. Как будтомне нужно было об этом напоминать.

Не беспокойся, Джордан, — сказал Кайл. — Мы его смоем.

Ничего страшного, — пробормотал я, отступая назад. Что быКайл ни имел в виду, говоря «мы его смоем», я знал, что мне это не понравится.

И я оказался прав.

Подняв свои водометы, они с Карой обрыз­гали и меня, иНиколь, и Лорен.

Прекратите! — завизжала Лорен. — Мы промокли до нитки!

Кайл и Кара разразились своим уродским смехом.

Ты же плакалась, что тебе жарко!

Мы действительно промокли. Рубашка на мне была такая мокрая,что из нее можно было выжать стакан воды. Я свирепо уставился на близнецов.

Кайл пожал плечами:

Мы только хотели помочь.

Ну, разумеется!

Я должен спасибо сказать, что они нас про­сто облили. Мы ещелегко отделались.

Я не могу справиться с ними. И Николь с Лорен тоже не могут.Миллеры воображают, что они очень крутые. Только потому, что им по тринадцатьлет и у них есть плавательный бассейн.

Их отец работает на киностудии. Они все время хвастаютсятем, что ходят на премьеры и общаются с кинозвездами.

Я еще не видел, чтобы в их доме показалась хоть однакинозвезда. Ни разу.

Ой, да вы же все мокрые, — язвительно усмехнулась Кара. — Почему бы вам не прока­титься на велосипедах, чтобы обсохнуть?

Мыс Николь переглянулись. Когда мы с ней вдвоем, мы не такуж хорошо ладим друг с другом, но когда рядом Миллеры, мы вынужденыобъединяться.

Мы слишком хорошо знали Миллеров. Они не стали бы говоритьпро наши велосипеды просто так. Без задней мысли.

Что вы сделали с нашими велосипеда­ми? — По голосу Никольможно было понять, что она тоже заподозрила неладное.

Близнецы широко раскрыли глаза, пытаясь изобразить невинность.