— Жаль, — сказал он. — Интересно, почему они такстремительно умчались?

— Оленей что-то напугало, — мрачно ска­зал Артур. — Но этоне мы. И не собаки.

Папа вгляделся туда, где паслись олени.

— Но что же тогда?

Мы ждали, что ответит Артур. Но он только сказал:

— Нам нельзя здесь оставаться. Нужно вернуться в город.

— Нет, — заявил папа. — Не сейчас, когда мы уже столькопрошли.

Артур посмотрел на него.

— Вы собираетесь прислушиваться к моим советам или нет?

Нет, — ответил папа. — У меня есть зада­ние. Я нанял вас,чтобы его выполнить. Мы не пойдем назад, если на то не будет веской причины.

У нас есть причина, — настаивал Артур. — Только вы не хотитеэтого признавать.

— Идем дальше, — приказал папа.

Артур нахмурился и крикнул собакам: «Но!». Сани двинулись понаправлению к горной гряде. Мы побрели за ними.

Николь шла на несколько шагов впереди меня. Я зачерпнулпригоршню снега и слепил снежок. Но тотчас решил, что сейчас не время для игр.Кажется, ни у кого не было настроения играть в снежки.

Мы брели еще два часа. Я снял рукавицы и пошевелил пальцами.На морозе от теплого дыхания на верхней губе у меня образовался иней.

Мы достигли подножия гряды. Вокруг росли сосны. Вдруг собакиостановились. Потом начали лаять.

Но! — крикнул Артур.

Собаки отказывались идти дальше.

Николь подбежала к Ларсу, своей любимой собаке.

Что случилось, Ларс? В чем дело?

Ларс завыл.

Что с ними? — спросил папа Артура.

Лицо Артура снова побагровело. Его руки тряслись. Щурясь отяркого света, он с тревогой смотрел на деревья.

Что-то напугало собак, — сказал он. — Посмотрите, каквздыбилась их шерсть.

Я взглянул на Ларса. Так оно и есть. Шерсть у него на спинестояла дыбом. Собака рычала.

Этих собак трудно чем-нибудь напугать, сказал Артур. — А разони остановились, значит, почуяли опасность.

Словно в подтверждение его слов, собаки завыли.

Николь теснее прижалась к папе.

Впереди, на холме есть что-то опасное, — сказал Артур. —Какая-то угроза, и она очень близко!

— Предупреждаю вас, мистер Блейк, нам надо вернуться.

— Ни за что, — отрезал папа. — Мы не вернемся. Это решено.

Собаки лаяли и беспокойно топтались на месте. Артур покачалголовой.

— Я бы не хотел идти дальше. И собаки тоже. Папа крикнулсобакам: «Но!» Они завыли и попятились назад.

— Но! — крикнул он еще раз.

Собаки тронулись с места, но то и дело норовили повернуть вобратную сторону.

— Они не слушают вас. — Артур покачал головой. — Я жесказал: собаки не хотят идти дальше. Если мы повернем прямо сейчас, — добавил он,— то к ночи сможем добраться до хижины.

— Что будем делать, папа? — спросил я.

Папа нахмурился.

— Возможно, Артур прав. Собаки опреде­ленно чего-тоиспугались. Должно быть, это медведь или что-то в этом роде.

— Это не медведь, мистер Блейк, — возразил Артур. — Собакиочень встревожены. И я тоже.

Он зашагал по снегу по направлению к хижине.

Артур! — позвал папа. — Вернитесь!

Артур не оборачивался. Он спешил уйти как можно дальше отопасного места.

«Наверное, он и правда боится», — подумал я. Мурашкипобежали у меня по спине.

Продолжая возбужденно лаять, собаки рад вернулись ипомчались вслед за Артуром.

Папа пристально вглядывался вперед.

Хотел бы я знать, что там такое.

Давай проверим, — предложил я. — Что бы там ни оказалось, изэтого наверняка можно будет сделать отличное фото.

Этот довод всегда действовал на папу.

Он обернулся и посмотрел на Артура и на упряжку, которыебыстро удалялись в сторону хижины.

Нет. Это слишком опасно. У нас нет выбора. Пошли, ребята.

Мы поплелись назад к хижине.

Может быть, мне удастся уговорить Артура и мы вернемся сюдазавтра, — сказал папа.

Я промолчал. Мне почему-то не верилось, что мы сможемуговорить проводника еще paз вести нас к заснеженным горам.

«Может, Артур прав,— думал я. — Собаки ни на шуткуиспугались. Было и в самом деле страшно».

Когда мы добрались до хижины, Артур распрягал собак. Собакиуже успокоились.

Я сбросил свой рюкзак и развалился на спальнике.

— Пора ужинать, — пробормотал папа.

Мне показалось, что он был в ужасном настро­ении. — Джордан,сходили бы вы с Николь за хворостом. Только будьте осторожнее.

— Хорошо, папа, — пообещала Николь.

Я поднялся и пошел к выходу.

— Джордан! — окликнул меня папа. — Возьми свой рюкзак. Нужновсегда носить его собой.

— Но ведь мы всего лишь за хворостом идем, — запротестоваля. — Мне надоело таскать рюкзак. За несколько минут со мной ничего не случится.К тому же Николь взяла свой.

— Хватит спорить, — оборвал папа. — Если ты заблудишься, утебя будет, чем подкрепиться, пока мы тебя не найдем. Выходить из хижины можнотолько с рюкзаком. Договорились?

Дa, настроение у него ни к черту.

— Договорились, — пробурчал я, надевая рюкзак.

Проваливаясь в рыхлый снег, мы с Николь побрели к ближайшимдеревьям. Они росли на заснеженном пригорке примерно в полумиле от нас.

Мы полезли в гору. Я первым добрался до верха.

— Николь, смотри!

На другой стороне холма оказался замерз­ший ручей. Мывпервые видели ручей за все время нашего путешествия.

Мы с Николь скатились с горы и стали смотреть, как течетподо льдом вода. Я попробовал лед ногой.

Не наступай туда, Джордан! — закричала  Николь. — Ты можешьпровалиться!

Я надавил на лед носком ботинка.

Прочный, — сообщил я ей.

И все-таки лучше вернись. От греха подальше. Папа тебяубьет, если с тобой снова что-нибудь случится.

Интересно, а рыба там есть?

Нужно рассказать об этом папе, — сказала Николь. — Оннаверняка захочет сфотографировать ручей.