Мы снова взобрались на холм и принялись собирать хворост.Набрав две охапки, мы пошли назад к хижине.

Спасибо, ребята. — Папа взял у нас хворост и начал разводитьогонь в печке. — Может, испечем на ужин оладьи?

«Похоже, он немного повеселел», — подумал я с облегчением.

Николь рассказала папе о замерзшем ручье.

Любопытно, — оживился папа. — Пойду взгляну на него послеужина. Я должен хоть что-то сфотографировать, кроме снега и льда.

Оладьи прибавили нам бодрости — всем, кроме Артура.

Он ел много, но говорил мало. Проводник был чем-тообеспокоен. Даже уронил вилку на пол. Пробормотав что-то себе под нос, он поднялее и продолжал есть, даже не вытерев.

Когда ужин закончился, мы с Николь помогли папе убрать со стола.

Мы собирали вещи, как вдруг в сарае залаяли собаки.

Я заметил, что Артур замер на месте.

— Что случилось? — крикнул я. — Почему они лают?

Собаки перешли на вой.

Может, в сарай кто-то забрался?

Зверь? Монстр?

Пойду посмотрю, — тихо сказал Артур. О надел парку ишерстяную шапочку и быстро вышел из хижины.

Папа тоже схватил свою куртку.

Оставайтесь здесь, — велел он нам с Николь. И вышел вслед заАртуром.

Мы смотрели друг на друга и слушали, как воют собаки. Черезнесколько минут вой прекратился.

В дверях хижины показалась папина голова.

В сарае никого нет. Не понимаю, что так испугало собак.Артур их сейчас успокоит.

Папа взял камеру.

Ложитесь спать, ладно? А я хочу поснимать ручей. Скоровернусь.

Он повесил камеру на шею и поднял меховой воротник куртки.Дверь хижины за ним закрылась.

Мы услышали, как скрипит снег под папи­ными ботинками. Потомстало тихо. Мы с Николь забрались в спальные мешки.

Я перекатился в сторону, пытаясь устроить­ся поудобнее. Былоуже больше восьми часов, хотя на улице было светло как днем. Сквозь окно хижиныпробивался солнечный свет.

Я вспомнил то время, когда был маленьким. Мама заставляламеня спать после обеда. Но мне совершенно не хотелось днем ложиться в кровать.

Я закрыл глаза. Потом открыл. Заснуть не удавалось.

Я повернул голову и посмотрел на Николь. Она лежала наспине, и ее глаза были широко открыты.

— Не могу заснуть, — пожаловался я.

— Я тоже, — вздохнула она.

Я повернулся в своем спальнике.

— А где Артур? — спросила Николь. — Интересно, почему его досих пор нет?

— Наверно, возится с собаками, — сказал я. — По-моему, он ихлюбит больше, чем нас.

— Это уж точно, — согласилась Николь.

Мы еще долго ворочались в своих спальни­ках. За окном по-прежнемубыло светло. Свет проникал в хижину.

Я встаю, — заявил я. — Пойдем на улицу и слепим снеговикаили займемся еще чем-нибудь.

Папа велел нам оставаться в хижине.

Так мы же никуда не уйдем. Будем возле хижины, — уверил яее.

Я выбрался из мешка и начал одеваться. Николь села.

Не нужно этого делать, — попросила она.

Да хватит тебе! Что может случиться?

Она поднялась и стала натягивать на се одежду.

Мы зашнуровали ботинки. Я толкнул две хижины.

Джордан, стой! — окликнула меня Николь. — Ты забыл свойрюкзак.

Но мы же только за дверь выйдем, — заныл я.

Давай, надевай. Ты обещал папе. Он и без того рассердится,когда застанет нас на улице. А когда увидит, что ты без рюкзака, тебе и вовсенесдобровать.

Ладно, — проворчал я, набрасывая рюкзак на плечи. — Как будтос нами что-то может произойти.

Мы вышли на мороз. Я поддел ногой ком снега.

Николь схватила меня за рукав куртки.

Слушай! — прошептала она.

Мы услышали скрип шагов у задней стены хижины.

Это Артур, — сказал я.

Крадучись, мы обогнули хижину. Артур и в самом деле был там.

Пригнувшись за санями, он запрягал од из собак. Две другиебыли уже в упряжке.

Артур! — закричал я. — Что происхо­дит?

Вздрогнув, он повернулся к нам. И ничего не ответил.Проворно уселся в сани и громко скомандовал собакам:

— Но!

С трудом рванув с места, собаки двинулись вперед. Санизаскользили прочь.

— Артур! Куда вы? — заорал я. — Вернитесь!

Сани набирали скорость.

— Артур! Артур! — Мы с Николь бежали за ним и кричали на всютундру. Но сани мчались все дальше и дальше. Артур так и не вернулся.

Мы с Николь бежали по снегу и смотрели, как быстро удаляютсясани. С каждой минутой они становились все меньше и меньше.

Артур! Вернитесь!

Он забрал нашу еду! — воскликнул я.

Мы не могли дать ему уйти. Мы выбились из сил, ногипроваливались в глубокий снег.

Сани взобрались на холм.

Стой! Стой! — во все горло кричала Николь.

—Мы не можем угнаться за собаками. Я едва переводил дыхание.

Надо попытаться, — в отчаянии воскликнула Николь. — Артур недолжен бросать нас здесь одних!

Сани перевалили за холм и скрылись и виду. Мы медленнокарабкались вверх. Ноги скользили по снегу.

К тому времени, когда мы достигли верха, Артур с собакамибыл уже далеко. Мы с ужа­сом смотрели, как быстро мчатся по тундре сани.

Вконец обессилев, я растянулся на снегу.

Артур сбежал, — преодолевая одышку, сказал я.

— Джордан, вставай! — теребила меня Николь.

— Нам его не догнать, — простонал я.

И тут Николь тихонько ойкнула:

М ы заблудились! Я вскочил и огляделся вокруг. Снег, снег, снег.Повсюду лишь один белый снег. Никаких ориентиров. В какой стороне хижина?

Солнце затянуло облаками. Поднялся ветер, закружил снег.

Я совершенно не представлял, где мы находимся.

— Откуда мы пришли? — спросил я плаксивым голосом.

Сквозь падающий снег мы всматривались в горизонт. Хижинынигде не было видно.