— Завтра чтоб с утра, — сказал Боромир.

Он посмотрел на чистое личико Таргитая, что больше присталодевице, чем будущему охотнику, повторил со злой усмешкой:

— С первым щебетом птиц!

И ушел, грозно стуча посохом. Таргитай со страхом смотрел впрямую спину волхва. Под медвежьей шкурой уверенно двигались тугие мышцыбывшего охотника, лучшего охотника племени.

Для такого волхва всякий, кто не охотник — не человек вовсе!

На другой день с утра готовили место для обрядового костра.Туман еще уползал за Реку, цеплялся за кусты, а парни уже натаскали целую горусухих валежин, хвороста, сучьев.

На высоком месте, на берегу Реки по соседству с кладбищем,как и завещано испокон веков, уложили широкую тяжелую колоду. В середке чернелаобугленная ямка, туда вставили заостренный кол, привязали ремни, а двое дюжихмужиков с силой дергали, вздувая жилы. Кол вращался, вокруг топтались мужики ибабы, ребятишки глазели. Мужики взмокли, сбросили рубахи, наконец из колодыпошел жиденький дымок.

Боромир ходил строгий, прикрикивал. Охотники по его указкевыдирали из земли камни, пни, утаптывали, следом носились девки, помахиваявениками. Норовили задеть парней.

За Боромиром неотступно ходил Олег, младший волхв. В деревнезнали, что Боромир часто гневается на Олега, несколько раз бил посохом. Средимолодых парней Олег слыл хитроумным, но когда попал к Боромиру в ученики, всепошло наперекосяк. Не мог запомнить простейших чар, из Леса приносил не тетравы, умничал: мол, любой огонь — от богов, так что от кремня рождается такойже священный, как и от ерзанья деревом по дереву.

По краям вытоптанной площадки свалили гору старого хлама,мусора, рассохшихся ведер, протертых кож, истоптанную обувь, сломанные остроги,треснутые кружки, ковши, ложки…

Боромир огляделся, бросил Олегу:

— Возьми двух парней, притащите во-о-он ту старую сушину!Огонь должен быть до неба, понял?

— Понял, все понял, — ответил Олег поспешно.

— А что понял? — спросил Боромирподозрительно. — Зачем такой огонь?

— Ну, чтобы богам стало жарко…

— Дурень, — бросил Боромир в сердцах. — Чембольше земли осветится, тем больше и освятится. Свет свят, понял? Богирадуются, удачу пошлют! Иди, остолоп.

Мужики и бабы, закрываясь рукавами от жара, подбегали когню, швыряли хлам, очищая хаты от нечисти. За зиму накопилось подстилок изкоры и трав, перепрело, кишат гадкие белые черви, вот-вот обернутся толстымизелеными мухами, оводами, слепнями… Слава же, слава Агни, все горит, уноситсядымом.

Боромир с натугой взгромоздился на пень, властно захлопал владоши:

— Добро, добро!.. Боги зрят благосклонно. Мир очищаетсяот скверны. Светлым богам любо, темным богам горько… А теперь очистимся и мысами!

Олег по его знаку широко размахнулся, угодив локтем в лицостоявшего сзади мужика, швырнул в костер связку сухого хвороста. Парни, недожидаясь, пока разгорится, начали сигать через огонь, по-заячьи поджимая ноги.Девки запоздали, пламя вздувало подолы, жгло ноги. Поднялся визг, вопли,посыпались шуточки, советы.

Кто хитрил, прыгал сбоку, где огонь поменьше, тех Боромиротправлял сквозь огонь снова. Пусть очищаются, выжигая из себя лесную сырь.Смех угоден богам. Смеются — значит, сыты, довольны, воздают хвалу. Потом парниначнут растаскивать девок по кустам, что уже оперились зелеными листочками.Тоже угодно богам. Самые угодные из всех зверей — люди.

В сторонке от требища, почти у самой Реки, ждали теснойстайкой парнишки. Их прогнали через костер первыми, теперь они чесалиобожженные места, перешептывались. Таргитай стыдливо держался позади. Он ужешестой раз смотрит отсюда на пляски, на праздник Огня! Есть парни, что сталиохотниками на двенадцатую весну, даже на десятую, а он встречает веснудевятнадцатый раз…

Громобой, Старший Охотник, угрюмый и неповоротливый отизбытка чудовищной силы, придирчиво осматривал молодняк, хмурился. Мельчают!Раньше на снегу спали, как тетерева, сырое мясо ели, лося хватали в буреломе,беров давили голыми руками! А теперь чистенькие, шкуры носят выделанные,норовят рыбу ловить — та сдачи не даст, птиц заманивают в силки, ягоду-малинуищут, ровно козы… Тьфу!

Медленно подошел, кривясь от болей в пояснице, Боромир.Громобой кивнул, продолжая рассматривать парней. Волхвов не жаловал, но Боромирне родился волхвом. Громобой был мальчишкой, запомнил могучего охотника, что вгрозу попал под упавшее дерево. Другого бы в лепешку, но Боромир деревостряхнул, до ближайшей хаты дополз. Не помер, не дался подземным силам, хотя тезабрали его звериную мощь. Стал младшим волхвом у мудрого деда Огневита, акогда тот ушел в вирый, встал вместо него, охраняя деревню от Темных Сил Врага.Дело знал, обычаи блюл, к тому же изо всех обрядов больше всего любилПосвящение в Охотники.

Толкаясь, мешая друг другу, парни с натугой поволокли напригорок огромное колесо, обвязанное пучками сухой травы, обмазанное дегтем.Олег поднес горящую головню, сено вспыхнуло. Оранжевое пламя осторожно лизнулоподтеки дегтя, радостно взревело, набирая силу, — полыхнуло черным дымом,затрещало.

— Толкай! — заорал кто-то.

— Эй, поберегись!

— Дорогу ясному солнцу!

Пылающее колесо покатилось с берега. На камне подскочило,завихляло, но кто-то из смельчаков бросился наперерез, толкнул, и колесопомчалось к воде, набирая скорость. Искры летели во все стороны, и дажеБоромиру, который сам увязывал солому, показалось, что в самом деле солнцепокатилось с небес в Реку.

Уже вся деревня собралась к освященному месту. Даже самыедряхлые и немощные выползли, доковыляли до капища. На краю утоптанной площадкиуже высился новый столб с грубо вытесанным ликом Велеса, бога охотников. Егоставили каждую весну заново: земля сырая, столб сгнивает через пару лет.Промедли чуть — ворона сядет на макушку — столб с грохотом падает. Однаждызашиб ребенка. В деревне поняли — Велес требует жертву. С той поры каждый годотдавали по младенцу, потом с охотой пошло на лад, и Боромир рискнул вместоребенка своей сестры, которому выпал жребий, сжечь убитого лося. Вся деревняследила с трепетом, старики предрекали жестокие кары, но зверь шел на рогатины,рыба ловилась, и в деревне с облегчением перевели дух. Постепенно привыкливесной отдавать Велесу крупного зверя, первую рыбу после рекоплава и первоелукошко ягод.

Парней, которым предстоял обряд, поставили под столбомВелеса. Двое охотников, помощники Громобоя, оттеснили народ, прочертили круг,пригрозили, что ежели кто переступит, пусть пеняет на себя. Если Велес ипромолчит, он уже не раз выказывал зряшную доброту, то Громобой нечестивцупереломает кости.

Охотники прикатили огромное сухое бревно, с почетом усадиличетверых старцев. Боромир зорко оглядел притихших парней. Его совсем нестарческие глаза недобро блеснули: