– Странно… очень странно, сестренка, ты не находишь?

– Нахожу, конечно, но все равно, приятно же…

– Но почему именно тебе?

– Откуда я знаю?!

– Это, Дашка, неспроста… Что-то за этим есть…

– Что? Что за этим может быть?

– Если бы я знал…

– Ну, если совсем честно, то мне это все досталосьтолько потому, что в течение года никто за наследством не явился. А вчера какраз исполнился год со дня смерти старушки.

– А, ну это меняет дело, – даже с некоторымоблегчением вздохнул Стас.

– Почему?

– Потому что это не специально тебе, а, так сказать, нахудой конец.

– Фу, Стас, ты все испоганил!

– Все-таки ты еще маленькая, – засмеялсяСтас, – хоть и выглядишь, как взрослая барышня. С такой камеей и со всемэтим барахлом слово «барышня» тебе больше всего подходит. Ну и что ты со всемэтим будешь делать?

– Беречь буду. А когда стану совсем взрослой, камеюбуду носить. Бинокль пригодится для театра, он вполне исправный. И эти кольцадля салфеток тоже пригодятся.

– Ага, будешь устраивать романтические ужины присвечах, с крахмальными салфетками, на двоих! Так сказать, изысканный интим. Воттолько с кем? С Петькой? – Стас расхохотался.

– Не волнуйся, я найду, с кем мне поужинать!

– Ну, вообще-то да… С этим проблем у тебя, я думаю, небудет. Только надо найти такого, сестренка, чтобы мог это все оценить подостоинству.

– Главное, чтобы он умел по достоинству оценить меня!

– Ого! Ладно, Дашка, иди спать, а мне заниматься надо,у меня сессия на носу!

Даша ушла. А ночью ей приснилось, что она пытается влезть в крохотныетуфельки, ей это не удается, а какая-то незнакомая женщина с неприятным лицомсмеется и говорит: «Чужое добро впрок не идет!»

На другой день в школе Даша спросила у Петьки:

– Петечка, ты сможешь починить этот веер?

– Дай посмотреть! Это что-то старинное, да? Где это онобгорел?

– Не знаю.

– Он не твой разве?

– Ну, теперь мой, – довольно таинственно ответилаДаша.

– Лавря, ты чего темнишь? – засмеялсяПетька. – Где ты его надыбала?

– В наследство получила. – Даша рассказала старомудругу все, что вчера с нею произошло.

– Клево! А ты мне остальное покажешь?

– Конечно, я из этого тайны не делаю. А веер все-такиможно починить?

– Попробую, тут в принципе ничего сложного нет. Надоснять обгоревшую пластинку, продернуть новые ленточки и вот тут подклеить.Просто он будет чуточку меньше, не страшно.

– Спасибо, Петечка!

– Не за что!

А вечером, часов в девять, Петька позвонил Даше.

– Слушай, Лавря, я тут занялся твоим наследством…

– И что?

– Да понимаешь ли, мне кажется, что это не просто веер…

– Что ты хочешь сказать?

– Понимаешь, тут на обгоревшей пластинке какие-то буквыесть.

– Какие буквы? – заволновалась Даша.

– Латинские. Что там написано, не пойму.

– Какие буквы?

– Да вот я разобрал… Латинское «л», потом «а», потом«си», «л», русское «е», дальше обгорело, а в конце опять латинское «эс», «тэ»,«е», «эр», «е». Насколько я понимаю, больше всего это похоже на французский. Ноу нас никто французского не знает. И словаря тоже нет.

– Петька, как интересно!

– Да не то слово! У тебя французский словарь есть?

– Конечно! И потом? Кирилл Юрьевич великолепно знаетфранцузский.

Кирилл Юрьевич – отец Стаса, Дашин отчим, работал раньшепереводчиком-синхронистом.

– Нет, Лавря, не надо пока никому ничего говорить. Попробуемразобраться сами. И еще… я вот тут подумал…

– О чем?

– Да об этой старушке, которая тебе все это завещала…Твоя бабушка ей о тебе много рассказывала?

– Наверное.

– Так вот, все, возможно, не так просто…

– То есть?

– Если Софья Осиповна посвящала соседку во всякие нашидетективные истории, что вполне возможно, то именно поэтому ты и сталанаследницей.

– То есть? Что ты хочешь сказать? – взволноваласьДаша. – Что тут тоже какая-то детективная история?

– Я только предположил.

– И она хотела, чтобы я ее разгадала?

– Не исключено.

– Ну и идейка у тебя, Петька! С ума сойти можно! Но яведь могла бы просто выкинуть этот обгорелый веер в мусоропровод…

– Ну, там, наверное, ничего такого животрепещущего…какая-то семейная тайна, может быть, или клад…

– Клад? Размечтался!

– Да, Лавря, понимаешь ли, я и вправду размечтался.Охота же сокровище найти, хотя вряд ли оно нам светит, вспомни, какой клад высо Стасом обнаружили, но я не о том… Просто ужасно интересно окунуться вкакую-то семейную историю. До того надоели эти мафии, бандюки, просто тошнит.

– Это точно! Но ведь… ты забыл, что это могло и непопасть мне в руки…

– Но ведь попало же!

– Петька, а ты прав… Это так интересно!

– Вот что, Лавря, ты особо не распространяйся про этонаследство.

– Ну, мои уже все знают, и Ольге я сказала…

– Но больше пока никому не говори, а завтра у нассуббота, можно я к тебе приеду, все посмотрю сам, и заодно мы в словарьзаглянем?

– Конечно, можно. Приезжай часикам к двенадцати.

– Заметано!

Даша посмотрела на буквы, записанные с Петькиных слов. Нунет, до завтра ждать она не будет! Еще чего! Даша помчалась в прихожую, всюзаставленную книжными полками. Ага, вот и толстый французский словарь. Черездесять минут она уже знала, что первое слово на обгорелой пластинке веера было«ключ»! Да, тут, несомненно, какая-то тайна! Слово «ключ» на веере! Господи,как интересно! А вот окончание фразы что-то ей напоминает… Но что? Она не моглавспомнить. У нее от волнения даже голова разболелась, она закрыла глаза. Ивдруг, словно на экране, увидела бордовую лаковую коробку бабушкиных любимыхдухов «Тайна Роша». «Mystere»! Ну конечно! Она схватила словарь, нашла нужноеслово. Так, так, mystere – тайна, секрет, загадка… Ключ к тайне! Господи, датут просто приведена фраза, которую обнаружил Петька. «La cle du mystere» –разгадка. Потрясающе! Надо скорее позвонить Петьке!