– Но скажи, почему же она это мне оставила?

– Ну, не совсем тебе все-таки… Евгения Митрофановнарассчитывала, что кто-то за всем этим придет.

– Но кто? Кто должен был прийти?

– Она мне не сказала.

– Но тогда почему она не оставила это все просто тебе,например? Почему мне?

– Ну, я не знаю… Это действительно немного странно… Нораз она так захотела… Я ей много о тебе рассказывала. Она знала, как ты мнедорога.

– Бабушка, а ты с ней дружила, да?

– Можно сказать и так. Во всяком случае, я в последниедва года ее жизни много ей помогала, и мы частенько с ней беседовали подолгу.Она была интересным человеком, незаурядным, и судьба у нее была трудная.

– У нее никого из близких не осталось?

– Да нет, кто-то имелся, но не знаю, кто именно. Онавообще-то довольно закрытая была. О себе говорить не любила. И удивительноумела слушать. Очень живо интересовалась всем на свете, а я, общаясь с ней,чувствовала себя совсем молодой, понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Даша. – И все-таки этостранно… Бабушка, а кто сейчас живет в ее квартире?

– Квартиру она завещала внучке своей старинной подруги,а та, дама весьма деловая и преуспевающая, эту квартиру продала, и теперь тамживет очень милая семья, муж и жена, оба преподаватели в Академии художеств.

– Но почему же она не завещала этот баул той внучке?

– Вероятно, опасалась, что та просто выбросит это все кчертям собачьим. А ей этого не хотелось. Наверное, чувствовала, что ты сумеешьэто оценить по достоинству. Ты ведь оценила?

– Еще бы! – с энтузиазмом воскликнула Даша,аккуратно складывая наследство в баул.

– Ты эту камею береги, – посоветовала СофьяОсиповна. – Это настоящее произведение искусства.

– Бабушка! – оскорбилась Даша. – Я будуберечь ее как зеницу ока! И все равно мне странно! Неужели та внучка не моглабы оценить такую красоту? Допустим, остальное ей ни к чему, но камея-то?

– Не знаю, Данечка. Евгения Митрофановна была все-такистранная.

– А она, когда тебе про это наследство говорила, была всвоем уме?

– Абсолютно. У нее вообще маразма не наблюдалось. Иболее того, она, например, велела Кире…

– Кто эта Кира?

– Та самая внучка подруги. От Киры она потребовала,чтобы та во что бы то ни стало поместила в газете объявление о смерти.

– Какой смерти?

– Ну как какой? После смерти Евгении Митрофановны Кирадолжна была поместить объявление.

– Она поместила?

– Разумеется!

– Не вижу в этом ничего странного, – пожалаплечами Даша. – Бабушка, а у тебя случайно нет фотографии ЕвгенииМитрофановны?

– Нет, к сожалению, нет. Мне и самой жалко. Ну, Дашка,может, чайку попьем? У меня есть потрясающие пирожные!

– Давай!

– А как дела в школе? – спросила Софья Осиповна,доставая из холодильника коробку с пирожными.

– Надоела мне эта школа хуже горькой редьки! Дождатьсяне могу, когда каникулы начнутся, – проворчала Даша.

– А как твои друзья поживают?

– Нормально поживают.

– А Петя мой любимый?

– Твой любимый Петя – лучший ученик в классе.

– Когда он успевает? – улыбнулась СофьяОсиповна. – Он же вечно занят какими-то посторонними делами!

– Способный жутко.

– И по-прежнему в тебя влюблен?

– Кажется, да.

– А ты?

– Бабушка!

– Ладно, когда влюбишься, сама примчишься и все мнерасскажешь. А Юрик твой не подает признаков жизни?

– Бабушка, эта тема закрыта раз и навсегда!

– Извини. Я думала, у тебя все прошло… – тихопроизнесла Софья Осиповна. – Извини.

– Не стоит извиняться, бабуль. У меня и вправду всепрошло, но вспоминать об этом я не люблю.

Когда Даша собралась домой, ей вдруг показалось, что с такимбаулом на улице она будет выглядеть нелепо.

– Бабуль, может, дашь мне какую-нибудь нормальнуюсумку, а?

– Боже, какие глупости терзают нас в юные годы! –засмеялась Софья Осиповна. – Помню, мне было лет семнадцать и у меня наулице чуть-чуть оборвался подол у плаща. Мне это показалось мировой трагедией,а теперь я на такие вещи не обращаю внимания.

– Бабушка, не надо! Ты всегда такая нарядная, такаяаккуратная.

– Ну я же все равно женщина, хоть и пенсионерка. Ноесли у меня оборвется подол, я не восприму это трагически, можешь мне поверить.

– А если ты в этот момент будешь с кем-то из твоихкавалеров?

– Посмеюсь над этим вместе с кавалером, только и всего.Но, учитывая твой глупый возраст, сумку я тебе все-таки дам. Хотя баул тожечасть твоего наследства.

– Бабуля, ты не думай, я его обязательно заберу, нотолько когда мы к тебе с мамой приедем или со Стасом… одним словом, на машине,понимаешь?

– Понимаю. Так и быть, спрячу его в кладовку.

– Спасибо! Ты самая лучшая бабушка на свете.

– Тоже мне, новость!

Когда Даша вернулась, дома были только Стас и тетя Витя. Ноей нездоровилось, и она уже легла. Даша не стала ее беспокоить и отправилась вкомнату сводного брата.

– Стасик, а ты знаешь, зачем меня бабушкаискала? – таинственным шепотом спросила она.

– Понятия не имею.

– Стасик, я наследство получила!

– Какое еще наследство? Бабушка тебе что-то подарила?

– Нет, ничего подобного, настоящее наследство! И совсемне от бабушки. Смотри, тут целый пакет!

– Ничего не понимаю!

– Я сама ничего не понимаю, но это так здорово!

Даша открыла пакет:

– Смотри, Стас!

Тот с любопытством заглянул внутрь:

– Барахло какое-то!

– Сам ты барахло! Смотри! – и она вытащила вышитуюсумочку.

– Старая сумка, чему ты радуешься?

– Много ты понимаешь! Это не сумка, а ридикюль! А в немвот что…

– Вот это да! Красотища! – Стас осторожно взял вруки камею. – Надо же… и вправду красиво!

– Это называется – камея! И притом очень редкая, такбабушка сказала! У нее и форма и цвет необычные, вот!

– И кто же это тебе оставил в наследство?

Даша все ему рассказала.