— Отвезите меня домой, — попросил Люциус, ненадолго придя всебя. — Вы же понимаете...

Мама резко обернулась.

— Открой фургон, — приказала она мне.

— Мам, нужна «скорая»!

— Джессика, делай, что говорят.

Я зарыдала и неохотно подчинилась. Что происходит? Мнесовсем не хочется быть виновной в смерти Люциуса!

Родители осторожно уложили Люциуса в машину. Он застонал,так и не приходя в сознание, Я хотела залезть следом, но папа удержал, меня.Рядом с Люциусом опустилась мама.

— Оставайся здесь, потом расскажешь, что произошло, —приказал мне отец. — Всем говори, что Люциуса отвезли в больницу.

— А куда вы его повезете?! — встревоженно спросила.

— Объясни, что с ним ничего страшного не случилось, —продолжил отец, не отвечая на мой вопрос. — Да, и лошадью займись.

Нет, это уже чересчур! Что, если родители не отвезут Люциусав больницу, а он умрет? Их призовут к ответу, обвинят в преступной халатностиили в убийстве… Фейт знает, что Люциус изувечен. Во избежание судебных исковустроители соревнований проверят, отвезли ли Люциуса в больницу. Что задумалиродители? Их ведь могут посадить? И ради чего? Нет никакого смысла прятатьЛюциуса от врачей.

Спорить не было времени — Люциусу нужны покой, тепло... иврачи, которые знают, что делать с переломами, раздробленными ребрами ипробитыми легкими. Только бы отец не стал поить его экспериментальным травянымотваром на нашей кухне!.. Меня сковал ужас: а вдруг родители и вправду хотятлечить Люциуса народными средствами?

Панин фургон проехал через парковку быстро, но стараясь невозбуждать подозрений и не слишком трясти несчастного Люциуса.

Облако пыли скрыло их из виду, рядом со мной появилась Фейт,Она уже успокоилась, хотя ее глаза покраснели от рыданий. С напряжением в голосеона спросила:

— Как думаешь, он...

— Все будет в порядке, — неожиданно легко солгала я,стараясь убедить Фейт. От этого зависела не только жизнь Люциуса, но и судьбамоих родителей. — Он не так сильно покалечился, как кажется на первый взгляд.

— Правда? — с сомнением спросила Фейт. В ее взгляде читаласьнадежда, Я поняла, что она пытается мне поверить. В конце концов, ей нехотелось быть виноватой в травмах Люциуса — или в его смерти.

— Он даже смог сесть... — Я с усилием взглянула в голубыеглаза Фейт. — И пошутил.

Напряжение сошло с ее лица, и я поняла, что она мнеповерила: ей слишком хотелось избавиться от чувства вины.

— Наверное, мне показалось, что дело плохо, все произошлотак быстро...

— Скорее всего, — согласилась я. — Поначалу и я испугалась.

Фейт смотрела на дорогу, нервно постукивая хлыстом поголенищу. Вырвать бы хлыст у нее из рук и втоптать в грязь! Неужели она невидела объявления на двери конюшни? Ответ был до смешного прост: Фейт Кросс не замечаланичего, кроме себя.

— Слушай, а почему не вызвали «скорую»? — спросила она.

Я и сама точно не знала. Скорее всего, потому, что Люциуссчитал себя вампиром. Впрочем, для Фейт нужно было придумать что-то другое.

— Люциус слишком много о себе воображает. Не хотел, чтобывсе видели, как его увозят под вой сирен.

Зная Люциуса, этот ответ вполне можно было примат за чистуюправду.

Фейт слегка улыбнулась, все еще глядя вслед фургону. Хлыстотстукивал четкий ритм по голенищу.

— Да, — сказала она скорей себе, чем мне. — Похоже, ЛюциусВладеску ничего не боится... И знает, чего хочет.

«Ты об этом и представления не имеешь», — подумала я.

К нам спешили люди. Я обернулась, готовая обманывать и дальше.

Я вернулась домой затемно, верхом на Красотке, объезднымипутями, сторонясь дорог, словно боялась преследования. И устроителисоревнований, и Фейт предлагали мне помощь, но мне совершенно не хотелось,чтобы меня отвозили домой. Я устала отвечать на бесконечные вопросы о том,почему в местных больницах нет информации о юноше, покалеченном лошадью.Нашлось также много желающих поговорить с моими родителями, чего ни в коемслучае нельзя было допустить. Не хватало еще, чтобы у нас дома обнаружилимертвого или умирающего Люциуса Владеску! И папу с пузырьком травянойнастойки...

При этой мысли я пустила Красотку в галоп.

А вдруг Люциус умер? Что я почувствую — отчаяние, скорбьили... облегчение? Меня одинаково тревожило и состояние Люциуса, и опасность,которой подвергались мои родители.

Всю дорогу, пока мы с Красоткой спешили к дому родителей, яне могла избавиться от навязчивых дум, представляя себе самое ужасное.Казалось, что мы двигаемся слишком медленно, а мне хотелось лететь. Эйнштейнкогда-то объяснил, что восприятие времени зависит от того, с какой силойчеловек чего- то ждет. Правильно? Вот она, относительность.

Время. Относительность. Наука.

Я попыталась сосредоточиться на этих понятиях и избавитьсяот тревожных мыслей, но снова и снова вспоминала кровь на рубашке Люциуса.Кровь, текущую у него изо рта. Алую кровь. Изо всех сил погоняя Красотку, явъехала во двор. При виде припаркованного у двери фургона я отбросила поводья ипулей вылетела из седла. У дома стояла еще одна машина — незнакомый старенькийседан. В глубине одной из комнат горел свет.

Я мысленно пообещала Красотке при первой возможностирасседлать ее и отвести на конюшню и со всех ног кинулась в дом.

— Мам! — крикнула я, захлопнув за собой дверь.

Мама вышла из гостиной и приложила палец к губам:

— Джессика, пожалуйста, не шуми.

— Что случилось? Как он? — Я попыталась пройти в комнату, номама поймала меня за руку:

— Нет, Джессика. Не сейчас.

Я вопросительно посмотрела на нее.

— Все очень серьезно, однако есть повод надеяться, чтоЛюциус поправится. За ним ухаживает лучший доктор... в данных обстоятельствах,— загадочно добавила она.

— Что значит «в данных обстоятельствах»? И чья машина стоиту дома?

Неужели родители так и не вызвали врача?

— Мы пригласили доктора Жольдоша.

— Да вы с ума сошли! Он же убьет Люциуса!

Доктор Жольдош, чокнутый венгр, потерял медицинскую лицензиюза использование сомнительных народных снадобий. Здесь, в Штатах, разумные людиверят в настоящую медицину, поэтому жители округа игнорировали шарлатана, номои родители продолжали с ним дружить. Они часто собирались втроем на нашейкухне и обсуждали преимущества альтернативных методов лечения.