Люциус вел себя безрассудно, на грани безумства. На лицахмоих родителей читался ужас. Внезапно мне тоже стало страшно.

Едва Люциус перелетел через пятый барьер, кто-то схватил меняза руку. Я подпрыгнула от неожиданности.

— Ты только посмотри... — сказала Фейт, ни к кому конкретноне обращаясь и словно не осознавая, чью руку взяла. Все внимание Фейт поглотилЛюциус. Она с отстраненным видом постукивала по голенищу сапога рукояткойхлыста в такт со стуком копыт.

Я отдернула руку.

— Извини, — пробормотала Фейт, не отрывая взгляда отЛюциуса.

Чертовка взяла последнее препятствие; объявили следующегоучастника.

Люциус остановился возле ворот, спешился и снял перчатки стаким видом, будто только что вернулся с прогулки. Казалось, он не замечалаплодисментов.

Хвастун.

— Пойду поздравлю, — заявила Фейт.

В глазах будущей королевы шкального бала мелькнуло странноевыражение.

Фейт растворилась в толпе и направилась к выходу, следуя заЛюциусом. Только тогда я вспомнила о ее хлысте. Чертовка не выносила нихлыстов, ни кнутиков. Люциус даже предупреждающий плакат на дверь конюшниповесил...

— Фейт, подожди! — крикнула я и бросилась за ней.

Поздно! Фейт, небрежно размахивая хлыстом, приблизилась кЛюциусу и Чертовке. Хлыст задел бок лошади, и Чертовка в ярости взвилась,вырвав поводья из рук Люциуса.

— Брось хлыст! — крикнул он Фейт, но кобыла уже встала надыбы, колотя воздух передними копытами.

Я вскрикнула.

Люциус оттолкнул Фейт и упал под копыта лошади.

Послышался тошнотворный хруст, Чертовка всей своей тяжестьюобрушилась на ноги и ребра Люциуса. Все было кончено в считаны с секунды.Люциус неподвижно застыл на траве, как сломанная кукла. Кровь пропиталабелоснежную рубашку, сочилась из-под кожаных ботфортов, пятнала бежевые бриджи.

— Люциус? — Я подбежала к нему и бросилась на колени. Я такза него испугалась, что совершенно забыла о Чертовке, которая нервно билакопытами неподалеку.

— Поймай ее? — проговорил Люциус сквозь стиснутые зубы,показывая на лошадь. — Ты сможешь. Пока она не...

Фейт сообразила, что произошло, и разрыдалась, но на нееникто не обратил внимания. Чертовка застыла над Люциусом, храпя и мотаяголовой, обдавая меня горячим дыханием. Мне стало страшно. Главное — не делатьрезких движений.

— Джесс, ее надо притязать, — превозмогая боль, вымолвилЛюциус.

Я молча кивнула, медленно встала на ноги и повернулась.

— Тише, девочка, — прошептала я.

Лошадь вздрогнула. Я тоже.

Главное — сохранять спокойствие.

Я подошла поближе. Чертовка выкатила глаза, однако с местане сдвинулась. Казалось, она понимает — что-то не так. Дрожащими руками япотянулась к свисавшим поводьям:

— Тише, девочка.

Не отрывая глаз от лошади, я кончиками пальцев ухватилаповодья. Чертовка продолжала тяжело и быстро дышать, но не шевелилась. Люциусзастонал. Нужно было действовать быстрее. Дрожащими пальцами я привязалаЧертовку к коновязи. Все, дело сделано, кобыла ни на кого больше не бросится.

Я вернулась к Люциусу.

Он скорчился на траве, прижимая ладонь к переломаннымребрам. Разбитая нога вывернулась под неестественным углом.

— Все будет хорошо, — пообещала я, опускаясь на колени передЛюциусом.

Фейт замерла рядом, повторяя как заведенная:

— Это несчастный случаи, это несчастный случай!

— Позови на помощь, — приказала я ей. — Приведи кого-нибудь!Немедленно!

— Нет! — запротестовал Люциус, что-то в его голосеостановило Фейт. — Приведи родителей Джессики.

Фейт неуверенно посмотрела на меня.

— Позови врачей, — сказала я.

Что Люциус творит? Ему нужна медицинская помощь?

— Только родителей Джессики, — заявил Люциус команднымтоном, сжимая мою руку так, что я не могла вырваться.

— Я.., — начала Фейт.

— Ступай, — приказал Люциус.

Фейт убежала. Хоть бы она сообразила привести врачей!

— Чертовы переломы, — простонал Люциус с искаженным от болилицом и вновь сжал мне руку. — Побудь рядом, ладно?

— Я никуда не уйду... — Я тщетно пыталась унять дрожь вголосе, спрятать свой страх.

Изо рта Люциуса скатилась капля криви, и я еле сдержаласлезы. Похоже, все плохо — открылось внутреннее кровотечение. Трясущимисяпальцами я вытерла алую каплю, и на его щеку упала моя слеза. Я и не заметила,что плачу.

— Не надо. — Люциус поймал мой взгляд. — Помни, ты изкоролевской семьи!

Я сильнее сжала его руку:

— Я не плачу. Держись.

Он пошевелился и вздрогнул:

— Ты же знаешь... не так легко убить вам...

Неужели Люциус даже сейчас утверждает, что он — вампир? Я неверила, что он не может умереть.

— Лежи тихо.

Хоть бы Фейт сообразила...

— Моя нога, черт! — Он закашлялся.

Кровь. Много крови. Слишком много крови. Возможно, у него поврежденылегкие. Нам преподавали основы первой помощи, и я немного знала о несчастныхслучаях. Я вытерла губы Люциуса рукавом, но только еще больше размазала кровьпо лицу.

— Помощь скоро придет, — пообещала я.

Не будет ли слишком поздно?

Повинуясь инстинкту, я погладила Люциуса по темный волосам.Его лицо разгладилось, дыхание замедлилось. Я оставила руку у него на лбу.

— Джесс? — Он искал взглядом мои глаза.

— Помолчи.

— Я думаю... ты заслужила... победу.

Несмотря ни на что, я судорожно рассмеялась и поцеловала егов лоб. Так вышло само собой.

— Ты тоже.

Он закрыл глаза. Казалось, он вот-вот потеряет сознание.

— Джесс.

— Тихо.

— Не позволяй им ничего делать… с Чертовкой, — выдавилЛюциус, тяжело дыша. — Она ни в чем... не виновата. Просто испугалась хлыста...

— Я попробую, — пообещала я, зная, что ничего не получится.Жить Чертовке оставалось недолго.

— Спасибо, Антаназия... — едва слышно промолвил он.

За конюшней послышался шум колес. Я вскрикнула отоблегчения: Фейт вызвала «скорую»!

Увы, к нам подъехал папин фургончик. Из машины выскочилиперепуганные родители.