Пленник изменился в лице. Показное безразличие на его физиономии куда-то испарилось, как и сменившее его недоверие, когда он думал, что все угрозы были исключительно для того, чтобы его напугать и развязать язык. Теперь же во власти охватившей его паники он с ужасом в глазах принялся вырываться из крепко удерживающих его пут, в зыбкой надежде на спасение. Но спасения не было. Приговор, написанный на суровых лицах палачей, говорил яснее любых слов о том, что уговоры закончились и теперь его ждет долгая и мучительная смерть от рук дикаря, уже начавшего приготовления к кровавой трапезе.

Сняв с себя всю одежду и оставшись в одной лишь набедренной повязке, мучитель, не переставая бормотать непонятную тарабарщину, нанес себе на лицо странные узоры чем-то похожим на краску белого цвета, которую ему подал в глиняной чашке подошедший квартирмейстер, после чего приступил к выполнению жуткого ритуального танца, состоявшего из прыжков и кружений вокруг не на шутку испуганной жертвы.

Выносить внушающее страх зрелище становилось все труднее. Некоторые матросы, не выдержав, отвернулись, а один наиболее впечатлительный новичок едва успел добежать до борта, где его вывернуло наизнанку от охватившего кошмара.

– Тебе лучше вернуться в каюту, – обеспокоенно прошептал Нино. – Не нужно на это смотреть.

В ответ я только покачала головой. Если я где-то сейчас и должна находиться, то только здесь. И пусть никто потом не сможет сказать, что Роза струсила и сбежала, как сопливая девчонка. Убийца заслуживал смерти, а то, каким способом это произойдет, меня волновать не должно.

Голос дикаря становился все громче, движения более безумными. Казалось, даже воздух сгустился в ожидании того, что должно было вот-вот произойти. Резко оборвав танец и прокричав что-то особенно угрожающее, потряхивая при этом кулаками, Таонга выхватил из брошенной стопки со своей одеждой большой острый нож и, отвратительно скалясь, бросился к пленнику.

– Нет! Нет! Умоляю, уберите его от меня! Клянусь, я все скажу! Только спасите меня! Пожалуйста…

Взрослый мужчина плакал как ребенок. Страх быть съеденным человекоподобным монстром пересилил все остальное, в том числе и его преданность хозяину, поручившему ему особую миссию – убить девчонку, угрожающую его влиянию.

– Говори! – дав знак каннибалу отойти в сторону, Патрис остановился в двух шагах от сломленной жертвы. – Только учти, попробуешь меня обмануть и…

– Нет-нет, клянусь, никакого обмана! – словно боясь не успеть, предатель, сорвавшись на фальцет, заверещал: – Это все Ангус, будь он неладен! Он поручил мне и еще нескольким преданным ему людям найти девчонку и незаметно устранить, представив все как несчастный случай.

– Ты врешь! Зачем Ангусу понадобилось убивать Розу?

– Затем, что она – обладательница «марки», а значит, прямая угроза власти нынешнего короля. Он с самого начала невзлюбил непокорную выскочку, а после того, как она учинила погром во владениях Бута, с которых Ангус имел свою долю прибыли, они решили объединить усилия и одним ударом расправиться с соперницей, с появлением которой их авторитет в глазах берегового братства сильно пошатнулся.

Взоры всех присутствующих при этих словах обратились в мою сторону. О чем они думали? Неужели прикидывали размеры награды, которую могли получить за мою голову?

В глазах потемнело. Ярость, кипевшая внутри, настойчиво требовала выхода. Проклятая «марка»! Подарок Фонтаны призван был оберегать меня от любой опасности, а вместо этого именно из-за него меня повсюду пытались убить. А главное, кто? Человек, которому я спасла жизнь! Дважды! Ведь не станет же никто отрицать, что именно с его подачи мне пришлось вступить в схватку со Стазисом? И вот какова благодарность! Вместо того чтобы откровенно поговорить со мной и получить исчерпывающие ответы на все беспокоящие его вопросы, он решил попросту избавиться от той, кто и не думал замышлять против него.

У меня не оставалось ни капли сомнений в том, что пленник говорил правду. Бросая полные ужаса взгляды на не сводящего с него алчущего взора дикаря, он и не думал юлить, а честно ответил на все задаваемые ему капитаном вопросы, назвав имена остальных предателей и места, где их можно было разыскать.

Непроизвольно зажав висящую на шее монету в кулаке, я обратила взор к небесам: «Господи, разве я многого прошу? Что же со мной не так? Почему же несмотря на то, что я все время стараюсь держаться в стороне, меня никак не хотят оставить в покое? Каких действий от меня ждут? Не означает ли это то, что раз уж мне все равно вынесли смертный приговор, то почему бы в таком случае хоть раз не поддаться искушению и не воспользоваться тем, от чего я так долго отказывалась?»

Из глубины сознания колоколом прозвучал смутно знакомый голос, когда-то предрекший мне великое будущее: «…Ты будешь королевой среди королей и рабыней среди рабов. Взлеты и падения, смертельная опасность станут подстерегать тебя на жизненном пути…»

Тогда, в прошлой своей жизни, я не поверила ни единому слову «Мадам Секрет», но жизнь показала, что пророчество уличной гадалки содержало в себе гораздо больше правды, чем можно было ожидать.

Помню, как спросила ее о том, смогу ли когда-нибудь испытать любовь? И ее четкий ответ: «О да! Ты будешь любить и будешь любима, но… тебе предстоит сделать очень трудный выбор, и в зависимости от того, что изберешь, будет зависеть твоя дальнейшая судьба…»

Что она имела в виду, говоря о нелегком выборе? Означает ли это то, что мне придется выбирать между любовью и долгом перед своей страной, людьми, которые долгие годы живут надеждой, что однажды возвратится последняя из рода Баттиани и, наказав убийц своих родителей, вернет принадлежащий себе трон? И если так, то имею ли я право ставить свою любовь к Патрису, какой бы сильной она ни была, выше долга перед Родиной и памятью славных предков, по камешку построивших это государство столетия назад? Ответ очевиден: такого права у меня не было, как, собственно, и выбора. Не стоит и мечтать о том, чтобы объявлять войну генералу Айвану не имея в своем распоряжении многочисленной, хорошо подготовленной армии, способной дать бой любому по силе противнику. И я сейчас точно знала, где мне эту армию получить.

Мысленно прося Господа дать мне сил и не струсить в последний момент, я обратилась к команде, с удивлением и некоторым замешательством следившей за сменой выражений на моем лице:

– Правление шакала длится лишь до тех пор, пока волк твердо не встанет на ноги. И, кажется, волк, которого все так боятся, готов прийти и забрать то, что принадлежит ему по праву. Капитан, – чуть повысив голос, твердо произнесла я, – властью данной мне от имени «братства висельников» я намерена взять дальнейшее командование на себя. И вот вам мой первый приказ: Вздернуть негодяя на рее!

* * *

– Это безумие! Как тебе вообще могло прийти в голову бросить вызов власти короля? – заложив руки за спину, Патрис мерил шагами деревянный пол каюты. – Неужели не понимаешь, чем все это закончится? Ангус убьет тебя, глупое дитя, и ни я, ни кто-либо другой не сможем ему помешать!