– Вы, городские, жизни не знаете! Вон баба Катя купила себеэлектрочайник, как включает, мигом пробки вышибает. Хочешь чайку вечеромпопить, гаси все, сиди в темноте, жди кипяточку. Да и телик тут только первыйканал берет. Желаешь другие смотреть, антенну покупай, «тарелку». Так бы имучились мы с братом, только приехал сюда москвич, ученый, избу хотел купить.Говорит, место здесь уникальное, экологически чистое, мозги хорошо заправляет.Мы и продали ему дом. – Аня тоненько засмеялась. – Теперь свои мозгитут чистит, в темноте, с сортиром в огороде, все-таки некоторые умные дикиедураки!

– Баба Рая где живет? – прервала я ее болтовню.

– Вот там, где крыша прохудилась.

Я побежала по дорожке, толкнула незапертую калитку,подлетела к избе и стала стучать в щелястую дверь.

– Так войдите, – посоветовала догнавшая меняАня, – небось она не слышит, радио любит громко слушать.

Я пихнула створку, попала в темные прохладные сени,увешанные вениками и уставленные разнокалиберными пустыми банками, вошла вкрохотную, всю в тряпках кухню, затем попала в большую комнату и заорала:

– Баба Рая!

Ни звука не раздалось в ответ. Я стала осматриватьизбу. Небольшая снаружи, внутри она оказалась огромной: четыре комнаты, кухня,две веранды и крохотная кладовка. Наверное, тут имелся и погреб, но искать егои спускаться туда я не собиралась, вышла на крыльцо и решила пойти на огород.Может, бабка там? За избой тянулось поле, усаженное картошкой. По бокам росликабачки, у сарая огурцы и кое-какая зелень. Сорвав пару веточек укропа, яхотела уже сунуть его в рот, но тут меня затошнило, да так сильно, что пришлосьбежать за сарай.

– Никак вы беременная, – заявила Аня, возникшая у меняза спиной.

– Нет, – простонала я, – с желудком плохо, тошнитвсе время.

– А вы к гинекологу-то сходите, – заботливопосоветовала она, – на токсикоз похоже.

Я молча вытащила из сумочки бумажные платки. Ну нерассказывать же девчонке правду про рао-вао-сао-мао? Так что насчет токсикозаможно не волноваться.

– Баба Рая-то померла, – выпалила Аня, – во как!

Я выронила платки:

– Как? Кто сказал?

– Анфиса.

– А ну веди меня к ней!

– И вести нечего, – пожала плечами Аня, – вонона, на скамеечке сидит.

Я вылетела из огорода, распахнула калитку и увидела нашаткой лавочке, расположенной у соседних ворот, худую, черную, носатую, похожуюна ворону, женщину.

Не чуя под собой ног, я кинулась к ней:

– Вы Анфиса?

– Ага, – ответила тетка, – она самая. Из Москвы,что ль, Верка? И не узнать тебя, покрасилась, приоделась, хорошо, видать,живешь, что ж бабку бросила? Двадцать лет носа не казала!

Решив не переубеждать Анфису, я спросила:

– Раиса умерла?

– Точно, преставилась.

– От чего?

– Да ты садись, – Анфиса похлопала по скамейкерукой, – все тебе и расскажу, спокойненько, не торопясь.

Я плюхнулась около нее, и она монотонно, по-деревенскиобстоятельно, завела рассказ.

Дни у жителей Пескова похожи друг на друга, словно горошины.Рано утром, часов в шесть, встанут, подоят скотину, позавтракают и на огород,чтобы не по жаре ковыряться в земле. Затем не спеша обедают, смотрят телик,болтают с соседями, снова доят корову и в восемь на боковую, не годится зряэлектричество жечь, оно денег стоит. Заведенный порядок не менялся годами, иАнфиса очень удивилась, когда однажды не увидела бабу Раю на грядках.

Впрочем, сначала просто подивилась, а потом подумала, что устарухи подскочило давление. Решив навестить соседку после обеда, Анфиса повелаборьбу с колорадским жуком, прополола укроп, поела макарон с маслом,наглоталась чаю, полежала чуток и около пяти прошла через боковую калитку кбабе Рае.

– Только дверь открыла, сразу поняла – несчастье, –причитала она сейчас, – все нараспашку, газ на плите горит, кастрюля ссупом почти выкипела…

Анфиса пробежалась по комнатам, потом заскочила в кладовку,увидела открытый подпол, глянула вниз и заорала.

У подножия высокой, крутой лестницы лежала,скрючившись, баба Рая, рядом валялась разбитая банка с солеными огурцами.

Воя от ужаса, Анфиса побежала к новому соседу, мужику,купившему тут недавно избу. У того был мобильный телефон. «Скорая помощь»прибыла почти ночью, будь баба Рая по случайности жива, она бы все равноскончалась до приезда медиков, милиция же заявилась лишь на следующее утро.

Распространяя сильный запах перегара, парни осмотрели местопроисшествия и вынесли вердикт: подслеповатая старуха споткнулась и упала вподпол, сломав себе шею. Смерть пришла к бабе Рае мгновенно, не мучая ее и непричиняя страданий. Власть уехала, не удосужившись опечатать избу.

– Всем бы так убраться, – вздыхала Анфиса, – а тосволокут в больницу, или парализует, не дай господи, доживай тогда в постели.Вот уж повезло Раисе! А ты, Верка, все-таки дрянь!

Я только хлопала глазами, глядя на тетку.

– Двадцать лет назад в город перебралась, – сталаотчитывать меня Анфиса, – выучилась, в люди вышла. Забыла, кто тебе харчипосылал, когда в институте училась? Раиса! Она ж вместо матери тебе была!Отблагодарила ты бабку, скрасила старость! Ни разу не приехала, не спросила:«Бабуль, может, надо чего, а?» А теперь заявилась, на наследстворассчитываешь, на избу? Обломалось тебе, небось уж Наташка подсуетилась, она-тороднее! Тоже не наезжала! Я прям обомлела, когда увидела!

Я попыталась спокойно выстроить в ряд бунтующие мысли.Значит, Анфиса приняла меня за некую Веру, родственницу Раисы.

– Наташка – это кто?

Анфиса всплеснула руками:

– Надо же такой беспамятной быть! Сестра твоя двоюродная,дочь Клавки!

– И когда она тут побывала?

Анфиса нахмурилась:

– Ну… дня бы за два, за три до того, как Раисе умереть.И ведь чудно!

– Что?

– К Раисе-то никто не приезжал, а тут зачастили.

– Да? И кто же?

– Сначала баба явилась, не из наших, белая, губы красные, наносу очки черные, о чем-то с Раисой толковала.