— …Попытается… Завладеть Сильмарилем…

Усмехнувшись, Мелькор подошёл ближе. Живя в Валиноре, называясь Вала, он нечасто встречал Нельяфинвэ, но хорошо запомнил показную холодность и безразличие этого Нолдо ко всем и всему. А ещё то, что, в отличие от братьев, старший Феаноринг хранил традиции рода своей матери: носил украшения в основном из меди и для работы чаще брал именно этот металл. Говорят, Третий Финвэ стал хорошим воином. Что, впрочем, ему не помогло. И, похоже, он будет и третьим мёртвым Финвэ.

— …Клянусь… клянусь… — морщась от боли, прошептал Майтимо. — Именем Создателя…

— Это всё, что ты хочешь мне сказать? — усмехнулся Мелькор, подходя вплотную.

— …Эру Илуватара… — Феаноринг, часто судорожно дыша, приоткрыл заплывшие глаза, обведённые чёрно-фиолетовыми кругами со следами запёкшейся крови.

Через силу продолжая произносить слова Клятвы, Майтимо прямо посмотрел на своего врага. Во взгляде читалось многое, очень многое, но ярче остальных огней, сквозь страх, боль, ненависть и бессильную отчаянную злобу пылало пламя, бросающее вызов мучителю:

«Я не сдамся!»

— Клянусь вечно преследовать огнём и мечом, своим гневом любого! — удивительно чётко произнесли распухшие посиневшие губы.

Мелькор скривился.

— Стража! — голос Айну прозвучал сразу во всём помещении. — Закрепите ему голову!

Моментально появившиеся в камере орки сдавили руками в стальных перчатках пленнику виски, и ещё один ремень оказался затянут на лбу, лишив возможности двигать шеей.

— …Клянусь!.. — продолжал говорить Майтимо. — Именем Создателя…

Мелькор протянул обугленную, покрытую не проходящими волдырями ладонь, осторожно погладил Феаноринга по затылку, и Майтимо показалось, что в мозг вонзились тысячи раскалённых игл. Тело отчаянно рванулось, боль лишила способности не только говорить, но и дышать.

Продолжая нежно гладить жертву по голове, Мелькор ухмыльнулся:

— А теперь послушай меня, король эльфов. Твою Клятву я уже запомнил и оценил фантазию Феанаро. В очередной раз.

Убрав руку от затылка Майтимо и наблюдая, как пленник судорожно хватает ртом воздух, как дрожат сведённые судорогой руки и ноги, а из уголков глаз скатываются слёзы, Мелькор продолжил говорить:

— Видишь, мне не нужны инструменты, чтобы заставить твою голову разрываться изнутри. Поэтому в твоих интересах молчать и слушать. И выполнять. Ты ведь не хочешь снова почувствовать мои руки на себе?

Зажмурившись, с трудом выравнивая дыхание, Майтимо прошептал:

— Да падёт на меня… вечная тьма… Если… Отступлюсь от своего Слова…

И обугленная рука снова погладила красно-каштановые волосы.

— Ты должен написать письмо братьям, — медленно произнёс Мелькор, смотря в мокрое, побагровевшее от напряжения лицо Нолдо, на вздувшиеся жилы на шее, на судорожно вздымающуюся от нехватки воздуха грудь. — Мне сказали, что оставлять тебя без присмотра нельзя, если не хочешь лишиться ценного пленника раньше времени, так что не рассчитывай на мою наивность.

Снова замолчав, Айну убрал руку от головы Майтимо, с интересом ожидая, что станет делать Феаноринг, когда справится с болью. Или уже не справится? Да, на этот раз вряд ли у эльфа хватит сил что-то говорить. Скорее всего, он собственное имя не сразу вспомнит, а уж Клятву…

— Письмо ты напишешь, — вкрадчиво произнёс Мелькор. — Вопрос лишь в том, что будет этому предшествовать. Решать тебе, Третий Финвэ.

Почерневшая, покрытая чудовищными волдырями ладонь очень нежно коснулась покрытого испариной, перетянутого ремнём лба Майтимо.

Коронация избранника Манвэ

Сегодня всё было особенным: с чёрного, усыпанного звёздами неба, падала золотая пыль, песни менестрелей не смолкали ни на миг, наполняя сердца эльфов восторженным счастьем, ароматы цветов усилила осевшая на лепестках роса.

— Я же сказала, что не пойду! Тебе не уговорить меня!

Индис стояла на балконе, оформленном, как огромная ракушка, смотрела на озеро, напоминающее формой сердце. Держа в пальцах за тончайшую ножку длинный узкий бокал с прозрачным вином, едва заметного розового цвета, бывшая королева обернулась на брата.

— Давай, Ингвэ, скажи мне что-то настолько умное и логичное, что заставит меня передумать.

Море было далеко, но ветер то и дело приносил солёный свежий запах, который бывает только на побережье. Здесь, в гостевом дворце короля Ольвэ, аромат цветов сливался с бризом, обрамлялся редкими криками чаек, долетавших из порта, и атмосфера дурманила сильнее самого крепкого вина.

— Твой сын, — Ингвэ подошёл близко-близко и заговорил еле слышно, — нужен Валинору. Каждому времени — свой король. И королева. Вспомни, почему Денетора выбрал вождём самый многочисленный народ? Потому что Денетор не боялся чудовищ, рождённых тьмой. Он вообще ничего не боялся. Почему твой старший сын так легко сместил отца? Да, сестра, я знаю, кто помог, но если бы обстановка в Валиноре была иной, у Нолофинвэ бы ничего не вышло. В тот момент бездействие Финвэ больше не было удобным и уместным, Валар сами не могли решить, как поступить, ведь воинственный Феанаро — один! — смог перессорить целый народ, а вставших на свою сторону настроить против Владык. Но ведь Валар обязаны заботиться о детях Эру, они не могли просто убить Феанаро на своей земле. И тут вперёд выходит мудрый, спокойный и, как сначала казалось, покорный принц Нолофинвэ. И в меру беспринципный.

— Валар просчитались! — прошипела Индис, допивая вино и делая знак брату поухаживать за сестрой.

— Все просчитались, — улыбнулся Ингвэ, наполняя бокал. — И поэтому теперь Владыкам нужен Арьо.

— Он не подпустит меня к трону! — руки бывшей королевы задрожали.

— Не только твои интересы ущемили, — спокойно произнес Ингвэ. — Поэтому мы здесь. Но, чтобы ещё глубже не погрузиться в трясину, надо прийти на коронацию. Твой сын не должен видеть подтверждение своему «прозрению».

В Индис отчаянно боролись протест и понимание, что брат прав.

— Хорошо, — вздохнула эльфийка, — я снова вынуждена с тобой согласиться. Но, если уж ехать, то моя карета должна быть украшена роскошнее, чем у невестки!

— И даже чем у супруги нашего несчастного Ольвэ, — хитро улыбнулся Ингвэ, смотря на нежно переплетающихся шеями лебедей на озере. — Ты, сестра, несомненно, достойна всего самого лучшего.

***

— А тени всё длиннее, — пропела Элеммирэ, любуясь догорающей свечой: она так прекрасна в своей неминуемой гибели!

Смысл жизни свечи — сгореть, подарив свет, и несчастному кусочку воска не дают выбора, ради кого умереть бесславно и в безвестности. У свечей нет имён. Это всего лишь молчаливый помощник, один из