— Мне поехатьс тобой? — предложила Мария.

— Нет, —решительно воспротивилась Флоретта. — Твое место здесь. Подожди меня. Явернусь сегодня же вечером, самое позднее — завтра.

Они обнялись, иФлоретта вышла из комнаты решительным и легким шагом.

* * *

Флоретта Руссельприехала в аэропорт Линате и сразу направилась в сектор, зарезервированный длячастных самолетов. Пилот «Фалькона-50», принадлежавшего Мистралю, уже ждал ее.Флоретта, как всегда, была сама элегантность. На ней был брючный костюм изшелка-сырца темно-синего цвета, под мышкой она несла плоскую кожануюсумку-папку. Один из служащих подбежал к ней, чтобы взять папку, но Флореттаповелительным жестом отослала его. Протокольные мероприятия по приему особоважных персон в этом привилегированном секторе аэропорта волновали ее так же,как и прошлогодний снег.

— Когдавзлетаем? — деловито спросила она пилота.

Молодой летчикприветствовал ее легким поклоном. Красивый, щегольски одетый, он был кенийцем.

— Хотьсейчас, — ответил он.

Флоретта протянулаему свой паспорт. Подошел стюард, мужчина ярко выраженного латинского типа.

— Синьоражелает чего-нибудь особенного на закуску? — почтительно осведомился он.

— Меня вполнеустроит пара бутербродов с ветчиной, — на ходу бросила Флоретта,направляясь к самолету.

— Иразумеется, как обычно, бутылка «Перрье» [16]? —улыбнулся стюард, шагая рядом с ней.

Флоретта легкоподнялась по ступенькам трапа, вошла в самолет и села в задней части салона.Она застегнула ремень безопасности, положила на столик свою папку и раскрылаее: это был современный компьютер-блокнот. Пока экипаж готовился к взлету, она,не откладывая, принялась за работу: написала несколько пресс-релизов,редактируя и меняя кое-какие детали в зависимости от характера агентств,которым они предназначались. Хотя она была полностью поглощена своим делом, унее не шла из головы Шанталь, ее коварство, ее подлый план, нацеленный назахват имущества Мистраля ценой его жизни. Флоретта люто ненавидела этуженщину, свою бывшую подругу. Годы превратили Шанталь в бессовестнуюстяжательницу, не останавливающуюся ни перед чем. Однако на этот раз онаотхватила кусок не по зубам. Флоретта питала к Мистралю и Марии чувствосестринской привязанности и готова была все свои силы положить на их защиту. Ктому же новый поворот событий затрагивал ее собственные интересы. Ведь если быМистраль умер, она потеряла бы свою завидную должность, поэтому, защищая его,она боролась и за свое благополучие. Речь шла, разумеется, не о деньгах, работау Мистраля стала важной частью ее жизни, и за это она готова была драться, кактигрица.

Кроме того, когдатебе перевалило за сорок, не так-то легко найти нового работодателя. Флореттане собиралась предлагать свои профессиональные способности для обслуживаниячьих-то иных интересов. Однако она была настроена оптимистично, полагая, что унее есть туз в рукаве, и надеялась сорвать банк, разыграв свою козырную карту внужный момент.

Закончив работу,она закрыла компьютер и, откинувшись на спинку кресла, произнесла вслух:

— Вот теперья не прочь перекусить.

Стюард, сидевшийрядом с пилотом, услышал ее слова и поднялся, чтобы накрыть стол для закуски.Застелив столик белоснежной льняной скатеркой, он расставил тарелки, стакан,приборы и вытащил из дорожной сумки-холодильника упакованные в целлофанбутерброды с ветчиной. Рядом с прибором он положил безупречно чистую салфетку,и Флоретта принялась за еду, мысленно еще раз уточняя распорядок дел, которыеей предстояло сделать в Париже.

Прежде всего онанамеревалась отправиться в агентство «Пабли-Ассошиэйтед», занимавшее целый этажособняка прошлого века на Елисейских Полях. У Флоретты была назначена встреча сглавным редактором, с которым ее связывала многолетняя дружба. Его необходимобыло проинформировать во всех деталях о сложившейся ситуации, в том числе осерьезном и ничем не оправданном риске, грозившем Мистралю в случае переезда вПариж.

Сразу же послеэтого надо было повидаться с Шарлем, ее сыном, неожиданно решившим жениться. УФлоретты не было никаких принципиальных возражений против такого решения, но ейхотелось поближе узнать будущую невестку, чтобы, насколько это вообще возможно,удостовериться в том, что ее сын сделал правильный выбор.

И наконец, онасобиралась уединиться в своей любимой мансарде, откуда были видны крыши Парижа,чтобы спокойно переговорить с профессором Жан-Луи Кустадье.

* * *

Жан-Луи Кустадьеуже разменял шестой десяток и тем не менее сумел сохранить все свое юношескоеобаяние. Он был редкостно одаренным нейрохирургом, однако ему не удалось быстать номером первым в своей профессии, если бы не удивительное врожденноеумение поддерживать на высоте свою репутацию. Секрет его успеха крылся в целомнаборе одному ему известных компонентов, которыми Жан-Луи манипулировал словкостью алхимика. Его лекции в университете собирали полные аудиторииучеников и коллег: превосходное знание предмета он сочетал с образной,доходчивой и увлекательной манерой изложения.

Жан-Луи Кустадьебыл из семьи бедняков. Отец-рабочий и мать-вышивальщица, надрываясь и губясобственное здоровье, дали сыну образование, и результаты превзошли все ихожидания. Мать Жан-Луи внушала ему с детства, что в поисках успеха не следуетслишком церемониться.

— Если при восхождениина вершину кто-то сорвется вниз и разобьется, не стоит делать из этоготрагедию. Главное — победить, победить любой ценой, — повторяла мадамКустадье. — Есть люди, которым на роду написано падать, но есть и такие,кому суждено добраться до самого верха.

Утвердившись наОлимпе, он купил родителям домик с садом в пригороде и обеспечил им безбедноесуществование. Большего им не требовалось.

Шанталь неслучайно остановила свой выбор именно на нем: ей нужен был лучший из лучшихспециалистов, и она не сомневалась, что Кустадье подыграет ей.

* * *

Услышав звонок увходной двери, Флоретта открыла без колебаний. Она не сомневалась, что это он.

— Яопоздал? — спросил Жан-Луи, остановившись на пороге.

— Каквсегда, — ответила она, жестом приглашая его войти.

— Извини.

— Это глупоекокетство стало частью твоей легенды.

Нейрохирургпропустил колкость мимо ушей. Казалось, он побаивается острого язычка Флоретты.

— Ксожалению, я не всегда распоряжаюсь своим временем, — произнес Жан-Луисмиренно.

— Приберегисвое вранье для тех, кто настолько наивен, что еще принимает его за чистуюмонету.

— Дурноенастроение не портит твоей красоты, — он решил прибегнуть к лести, чтобыее задобрить. — Ты обворожительна.