Тут подали десерт и разговор тактично переместился на прежние дружеские подшучивания. Только теперь Лиран то и дело обращался к Марии таким образом, будто имел на её внимание какие-то особые виды, а она отвечала всё охотнее.

Рассказав о своём любимом доме, окружённом вишнёвыми садам и несколькими весёлыми историями из детства, Лиран перешёл на тех, кто сидел за столом. Разговор зашёл о Дементии.

– Вы представляете, прекрасные леди, что мы с Виктором взялись покровительствовать этому юноше. Смею уверить, без нас он не выбился бы в люди, увяз бы на дне.

Лиран и Виктор громко захохотали, словно была произнесена тонкая шутка, заслужив пару неодобрительных взглядов со стороны своих родителей. Дементий лишь добродушно усмехнулся.

– Да, да, мои благодетели, без вас ни за что.

Звучало всё это как-то некрасиво.

Мария тут же сверкнула глазами. Она терпеть не могла, когда кто-то давал понять, что выше других по положению или достатку.

– Вот вы только что и подсказали способ избежать замужества с одной из нас, – недобро усмехнулась Мария. Странно, но даже такая гримаса не портила её личико.

– Какой же? – с нарочитой готовностью поинтересовался Лиран.

– Выразить перед родителями истовое желание благодетельствовать. Тенявцевы отрицательно относятся к тратам, не имеющим отношения к семье.

Нинель быстро улыбнулась. Конечно, она поняла, что сестра говорит не о жадности, а о том, что Максимилиан, их отец, терпеть не мог иждивенцев, однако прозвучало так, словно стоит в его обществе произнести слово «благотворительность» или даже просто намекнуть на неё, как он станет вашим личным врагом.

– Папа всего в жизни добился своим трудом, – тихо и слегка обиженно сказала Яу, потому что тоже не могла допустить, чтобы о Максимилиане плохо подумали. – Это всё, что хотела сказать Мария.

– А вы нравитесь мне всё больше, – вдруг сообщил Лиран, пододвигаясь к Марии недопустимо близко. – Хотя подозреваю, вам хочется меня отпугнуть.

– Если бы я хотела вас отпугнуть, я взяла бы ружьё, – невозмутимо продолжая отрезать микроскопические кусочки от груши, ответила сестра.

Вот примерно таким образом и прошёл ужин.

Стоило гостям покончить с едой, как Нинель тут же вспомнила, что вскоре её ждёт мазурка с партнёром, именем которого она была бы не прочь заполнить все строчки своей танцевальной карточки. Она быстро отправилась в зал, даже не оглядываясь на сестёр, забыв про вежливость и осторожность. К счастью, по пути она никого не сшибла и никому не наступила на ногу – вот было бы неловко!

Эрима удалось найти сразу – он находился в компании трёх мужчин делового вида. Видимо, прибился к себе подобным. Выглядел вполне довольным, оживлённо что-то обсуждал, не сказать, будто его сердце терзает мука любви и тем более страсти. Ну хорошо, хоть рядом нет дам. Нинель ничуточки бы не удивилась, если бы увидела Эрима в окружении очередной стайки поклонниц. Оставалось радоваться, что, похоже, для здешней публики его положение не настолько привлекательно, как для городской.

Нинель тут же рассердилась на всех девиц, вместе взятых, за такое несправедливое отношение к мужскому полу. Глупые, думала она (и это самое мягкое из определений, ею произнесённое, к счастью, лишь мысленно), как они могут променять господина Бослонцева на кого-нибудь вроде господина Угронова – хлюпика с унылым лицом, который, на минуточку, четырежды разведён? Но обладает одной из наивысших должностей в правительстве, так что даже сейчас за ним по пятам следует полдюжины красавиц. Видимо, пленились его плешивой головой.

Хотя… ведь речь только о местном обществе. На смену злости пришла ещё большая – уже на тех девиц, которых компания господина Бослонцева вполне устраивает, а их количество на порядок превосходит число местных барышень.

Тут подоспели сёстры, так что посторонние мысли пришлось отложить. Вовремя. Нинель с ужасом поняла, что себе не хозяйка и чуть не сделала какую-нибудь глупость, ослеплённая ревностью. А то, что это ревность – никакого сомнения не оставалось.

И вот, промаявшись до мазурки, Нинель, наконец, увидела Эрима, спешащего за ней. С трудом удалось заставить себя стоять на месте и не бросаться тому навстречу. Это выглядело бы просто ужасно!

Господин Бослонцев крепко схватил Нинель за руку, нервно сжал губы и повёл партнёршу в центр зала, к другим парам и если у кого другого этот жест выглядел бы, по мнению Нинель, слишком собственническим, то тут хотелось, чтобы он держал крепче.

И вот танец начался.

Адаптированная мазурка была хоть и более простой, чем аналогичный танец в прошлом, но всё равно имела массу сложных движений, за которыми приходилось следить с целью избежания путаницы. Чего-чего, а позориться перед господином Бослонцевым Нинель ни за что не желала, поэтому стиснула зубы и стала отслеживать шаги и повороты.

Наконец наступила та часть танца, где нужно было просто кружиться по периметру зала и стало возможно поговорить без риска выбиться из ряда.

– Не ожидала вас здесь увидеть, – сказала Нинель.

– Отчего же? – сделав резкий поворот, Эрим крепче сжал её пальцы.

– Честно говоря, я была уверена, что вы не любитель такого рода времяпрепровождения, – быстрыми шажочками семеня вокруг, ответила Нинель.

– Честно говоря, и я был уверен, что вы не из кисейных барышень, трепещущих от восторга при упоминании Викторианской эпохи, – едко ответил он. Нинель вспыхнула, вспомнив, в каком виде встречала его приезд и как прошла их первая встреча. Неудивительно, что он так думает.

И всё же, что он здесь делает?

Тело сама собой выделывало нужные па, а в груди вдруг стало жарко. Веером пролетели моменты их встреч в городе, а последним кадром – как всё завершилось. Как впустую развеялся тот волшебный момент перед расставанием – момент, который мог стать ключевым. Так, прочь подобные мысли!

– Вы что же, приехали искать невесту? – пошутила Нинель. Вышло крайне нервно.

Эрим побледнел:

– С чего вы взяли?

Ну как после такого не блеснуть своей догадливостью и эрудицией?

– С того и взяла… Судя по тематике вечеринки и заявлению вашей матушки…

– Что? – изумлённо вопросил он, выпячивая подбородок.

Ой. Нинель поняла, что проболталась. Она от досады чуть не прикусила себе язык.

– Что вы знаете о заявлении моей матушки?

– Ничего.

– Ничего?

Нинель молча кивнула. Хорошо, что танцевать можно было, не поднимая глаз, совсем не хотелось видеть возмущение на его лице.

– Нинель, отчего же мне хочется иногда запереть вас в чулане? Желательно в самом пыльном и тёмном?

– Что?!

От удивления она всё же подняла глаза, однако господин Бослонцев сделал вид, будто ничего необычного не говорил. Он вежливо улыбался и аккуратно вёл Нинель по всем фигурам танца, отстранённый, словно секундой раньше никаких задушевных разговоров не вёл.