— Почему придурок? — удивилась Алина. — В равенстве же нет ничего плохого. И то, что всем маги заправляют — это ведь правда не слишком хорошо.

— Ещё одна идеалистка, — фыркнул Сек.

— Нет, я серьёзно! Нельзя принижать людей только потому, что им камня не досталось. Да даже в магических семьях чаще всего один-два камня на весь род. И если кому-то повезло, это не значит, что остальные ущербные.

— Никто и не принижает!

— Да ладно! Если в магазин заходит расфуфыренная магисса и обычная девушка — угадай, кого обслужат первым? А если в каком-нибудь суде маг с обычным человеком схлестнётся, кто выиграет?

— У кого денег больше.

— А у кого их больше? У кого больше возможностей заработать? У кого в родственниках и знакомых вся знать Истока вплоть до королевского двора?

— Тихо, не кипятись. — Лиза дёрнула подругу за рукав. — Ты права, но они ведь не о том говорили. Пусть закончат.

Алина поспешно замолчала. Сама не ожидала, что её понесёт в такие дебри, но некоторые вещи в Истоке действительно очень бесили. И ещё больше бесило, что близнецы смотрели на неё с ироничным покровительством, как взрослые на маленького неразумного ребёнка, который возмущается, что вода мокрая, а огонь жжётся.

Очень хотелось посмотреть на них в ответ, но братьев было двое и сидели они на разных концах лавки. А смотреть одновременно в две стороны Алина не умела, и учиться не стремилась. Поэтому пришлось смотреть на Церу. Март, поймав взгляд, подошёл ближе и доверчиво положил голову хозяйке на колени. Почеши, мол. Пришлось чесать.

Прим тоже не удержался, потрепал зверю уши, Лиза погладила по спине и крыльям, Секу достался хвост.

Хрупкий мир был восстановлен.

— Мы и говорим: «Если обычные люди такие угнетённые, то они должны были вас за такие слова на руках носить, а не бить всем кагалом». — Прим закончил с ушами и переключился на холку. Цера довольно заурчал. — Так знаете, в чём дело? Эти два дебила лозунги писали на стенах. Раз написали — жильцы закрасили. Другой раз написали — жильцы опять закрасили. Кому ж понравится, когда на их домах провокационную дичь пишут! А на третий раз они просто подкараулили этих пропагандистов и отметелили. Ну, попытались, то есть, но мы помешали. И тут Сек решил выпендриться!

Младший брат издал нечто среднее между смешком и смущённым покашливанием, и сходу расшифровать такую реакцию у Алины не получилось.

Зато Прим совершенно точно понял, что до него пытались донести, но отступить и не подумал:

— Нет-нет, пусть все знают, что это была твоя идея! В общем, он им сходу накидал десяток вариантов, как можно вести пропаганду не настраивая местных против себя. Листовки там всякие, митинги, благотворительные фонды, гуманитарная помощь, скрытая реклама… Эрик аж рот открыл. А Одди сначала просто заткнулся, потом задумался, а потом и спрашивает: «А может, вы нашему главному всё это расскажете?» И мы такие: «Да конечно, да хоть сейчас!» Любопытно же, что там за главный. Ну и притащили они нас в свой штаб. Квартира какая-то обшарпанная, тут недалеко. Выслушали нас. Похвалили за сознательность. Предложили поучаствовать в ближайших акциях, но что за акции, так и не уточнили.

— А вы что?

— Сказали, что подумаем. Непонятно же, зачем звали: дома взрывать или надписи рисовать на стенах. Надписи-то мы можем, а вот остальное…

— Так может, они к взрывам и отношения никакого не имеют? — Алина снова поймала себя на том, что сколупывает коростинки на запястье, и зажала ладони между коленями. — Они же вроде за равенство и справедливость. Вполне мирные намерения.

— С мирными намерениями так не конспирируются.

— Да где ж тут конспирация? Вас первым же делом потащили с главарём знакомиться.

— Не думаю… — Прим мельком глянул на брата и поправился: — Мы оба сомневаемся, что это настоящий главарь. Кишка тонка. Да и вы то же самое скажете, когда поймёте, с кем мы общались!

Теперь настал черёд девушек переглядываться.

— Мы его знаем? — уточнила Лиза.

— А то!

— И?

— Да не пяльтесь так, скажем мы вам, скажем, раз уж начали. Только никому не слова!

— Как это никому? — опешила Алина. — Вы ж меня просили информацию передать.

— Ну, тогда никому кроме родни твоей. Главное, никому в школе!

Девушки снова переглянулись и слаженно кивнули.

Даже Цера заинтересованно задрал морду.

— Мы, в общем, не уверены ни в чём. Но руководил всеми тот мужик, который с нами на одном курсе учится. Усатый такой, с залысинами.

— Энгус! Его зовут Энгус! Как вы умудрились за год не запомнить? — удивилась Лиза.

— Да неважно. Вот он всем заправляет.

— И он работает в музее, который взорвали, — осторожно проговорила Алина, сжимая колени. Руки чесались нестерпимо.

— Вот! Понимаешь теперь, какие они мирные?

— Недоказано, — прошипел Сек. И, кажется, это был первый раз, когда он прилюдно возражал брату.

— Так очевидно же всё!

— Не всё! — возразила Алина. Уж чему её история с Перфи научила, так это тому, что не надо хвататься за первую попавшуюся версию просто потому, что она выглядит правдоподобной. — Если бы они действительно были связаны со взрывами, то не стали бы так явственно палиться. Смысл этому Энгусу так себя подставлять? Он бы просто не стал с вами общаться. Или поговорил бы, но потом не выпустил. В их положении трупом больше, трупом меньше — уже никакой разницы.

— Так мы поэтому и сказали про конспирацию! Они ж не идиоты. Точнее, идиоты, конечно, но не совсем. Кое в чём соображают. Со всех присутствующих на собрании перед уходом требуют клятву о неразглашении. Настоящую, магическую.

— А как же вы сейчас это всё рассказываете? С клятвами шутить нельзя! — Лиза нервно дёрнула себя за косичку.

— Не мы рассказываем. Я рассказываю, — гордо улыбнулся Прим. — Чувствуете разницу?

— То есть?

— Я не давал клятву. А Сек дал её два раза. Близнецами иногда быть очень удобно, знаете-ли!

— Вы двойняшки, — хмыкнула Алина.

— Эй, это была наша тайна! — в притворном ужасе замахал руками младший брат. — Мы хранили её девятнадцать лет и два месяца! Теперь нам придётся тебя убить как свидетеля!

— Вперёд! Только возможность передать вашу историю разведке умрёт со мной. Кстати, почему всё-таки разведке, а не милитам?

Братья переглянулись и выглядели при этом слегка смущённо.

— Мы пробовали сказать бабушке. Намекнуть, — начал младший. — Но она сказала: «Серьёзные люди без ваших отбитых мозгов разберутся!».

— И «ещё раз услышу от вас хоть одно слово на ту же тему, прокляну обоих». Или что-то в таком духе. И, знаешь, она может, — добавил старший.