— Всякое бывает. Последние несколько коронаций обходилось без инцидентов, зато лет двести назад один за другим погибли сразу четверо наследников. Правда, говорят, что гибель четвёртого подстроил его же собственный брат, но это неподтверждённая информация. Что вы на меня так смотрите?

— Извините. Просто впервые об этом слышу.

— Хорошо вам! А нас с Веркой заставляли всё это учить наизусть. Даты, имена, кто кого в каком году убил, кто за кем наследовал, кто с кем спал. Не знаю, зачем. Может, чтоб поняли, что каждый наш шаг точно так же записывают для потомков, и если оступимся, то это непременно станет известно. Знаете, жизнь под наблюдением — это совсем невесело.

Долан кивнул. А что тут ещё скажешь? Действительно, мало приятного. Это он ещё в казарме понял, когда только-только в милитское училище поступил. Подъём по сигналу, отбой по команде и никакой личной жизни.

— Вам не казалось что-то подозрительным в поведении слуг или охраны в последнее время? Может быть в день трагедии, накануне или после?

— В поведении — нет. Всё как всегда. — Прозвучало это как-то очень уж уклончиво. И если дело не в слугах, то…

— А в чём тогда? Что вас беспокоит?

— Сны. — Девушка вскинула на собеседника глазищи. — Что, тоже будете говорить, что это глупости?

В вещие сны и прочие туманные предчувствия Долан не верил, но не спорить же с будущей королевой. Поэтому он ответил как можно тактичнее:

— А что именно вам снилось?

— Ничего конкретного. Просто страшно было очень, как будто на меня падает какая-то большая штука, а я не могу её удержать. И вода. Всё вокруг в воде, и я под водой. И задыхаюсь. Глупости, в общем, всякие. Папа сказал, что нечего спать носом в подушку, тогда и задыхаться не буду. И что нет в этом никакой магии, просто я впечатлительная. А я, знаете… Я правда впечатлительная. Но я так испугалась в тот момент, что потом всю ночь заснуть не могла. И утром всё из рук падало. Ну я и сказала, что ни в какой музей я не пойду, дома останусь.

— Погодите! То есть вы тоже должны были идти туда?

— Да. Семейный выход, экскурсия, выездной урок истории — как хотите, так и называйте. Музей специально в тот день закрыли, чтоб никаких посторонних. А то, знаете, когда у людей внезапно арфактумы перестают работать — они очень пугаются. Или начинают догадываться и приглядываться к окружающим. Как вы.

— Ага… — Невпопад ответил Долан.

Арфактумы! Вот оно что!

Сигнализация в музее магическая или механическая? Если магическая, то в присутствии короля она просто отключилась, потому и не сработала. И воспользоваться этим мог практически кто угодно.

Возникшую идею хотелось проверить немедленно, но возможности не было. И даже записать нечем. Пришлось повторить про себя несколько раз, чтоб не забыть.

— Вы меня не слушаете, — грустно сообщила принцесса.

— Извините.

— Хотите побыстрее от меня отделаться?

— Нет, что вы, — запротестовал Долан, но девушка в ответ только рассмеялась.

— Думаете, если я в Огороде выросла, то совсем в людях не разбираюсь? Зря вы это. Ещё как разбираюсь, меня учили.

— Психологи? Или социологи какие-нибудь?

— Лучше. Леда. Вот уж кто всех насквозь видел, и меня в том числе.

— Вы были близки?

Ответ казался очевидным, но осознавать его было странно. Всё-таки между обычным человеком (пусть даже и главой разведки) и королевской семьёй — пропасть. Широкая и бездонная. Но то, как покойная начальница общалась с принцессами и их отцом явно выходило за пределы рабочих отношений.

Фальшивая Яна поставила бумажный кораблик на стол. Подвигала его туда-сюда, словно играясь. Только глаза остались грустными.

— Ближе, чем с мамой. Наверное, нехорошо так говорить, неправильно. Но для мамы я всегда была просто обязанностью, служебным долгом. И папа тоже. Ей сказали замуж за него выйти — она вышла. Сказали ребёнка родить, а лучше нескольких — родила. А про то, что детей и мужа ещё и любить надо, ей сказать забыли. Мы и виделись-то только на официальных приёмах, она даже жила отдельно. Потом умерла, и даже как-то легче стало. А Леда — наоборот. Она должна была заниматься только нашей безопасностью, а занималась в итоге нами. Нами всеми. Играла, разговаривала, безделушки всякие приносила. Драться учила. О других мирах рассказывала. Мне её не хватает.

— Мне тоже, — сознался Долан. Само существование старой разведчицы дарило уверенность, что все проблемы решаемы. Теперь эта уверенность исчезла, а на смену ей пришло ощущение, что всё вокруг рушится и небо вот-вот упадёт на землю.

— Расскажите, как она умерла? — Кораблик качнулся и завалился набок. — Мне же ничего не говорят. Берегут от тяжёлых новостей. Или просто в расчёт не принимают.

— Во сне. Говорят, сердце остановилось. Проверили всё, что можно: и на магические воздействия, и на яды всякие, но ничего не нашли. Видимо, действительно сама. От старости.

— Понятно, — вздохнула принцесса таким тоном, словно ей действительно что-то стало понятно. — Жили они долго, не слишком счастливо, и умерли почти в один день.

Долан промолчал. А что тут скажешь?

Рядом с королём он находился не больше двух минут, но даже за это время они с Ледой успели переброситься весьма многозначительными фразами. Глупо думать, что люди, годами живущие по ту сторону портала, оказались менее наблюдательными.

Но есть такие факты, о которых лучше не знать. А если уж каким-то чудом узнал, то хотя бы не думать. Целее будешь.

— Тот мальчик, который теперь будет вместо неё… — Ночная гостья заминки, кажется, не заметила. — Я его видела мельком. И он так смотрел… как будто я сделала что-то плохое.

— Он на всех так смотрит. И, кстати, этому «мальчику» сорок с лишним.

— Я знаю. Леда давно о нём рассказывала. Говорила, что если с ней что-то случится, то он единственный, кому можно доверять. Но знакомить нас почему-то отказалась. И теперь я не знаю, как быть. Он меня пугает.

— Он не сделает вам ничего плохого.

— Я хочу в это верить. Но всё равно боюсь.

Девушка отодвинула кораблик и взяла новый лист. В этот раз она складывала самолётик.

Долан следил за точными, уверенными движениями и не мог отделаться от мысли, что уже видел такое.

Остатки посторонних ароматов из головы наконец-то выветрились, и теперь он знал совершенно точно: Янку принцесса напоминала скорей на уровне ассоциаций и ощущений. Зато сходство с ещё одним человеком оказалось прямо-таки портретным. Даже поправку на пол и возраст можно не делать. Те же глазищи, те же светлые волнистые волосы, та же осанка, те же жесты.

Та же самая привычка складывать из документов эти дурацкие самолётики!

Откуда она вообще в своём Огороде знает, как они выглядят? Тоже Леда показала?