Секретарша действительно оказалась на месте: сидела, подперев голову рукой, и с печальным видом изучала выставленную на стол батарею лаков для ногтей.

— Голова совсем не варит, — сообщила она, не меняя выражения лица. — Если ты к шефу, то он занят. Лучше не соваться.

За дверью кабинета было темно, тихо и тянуло чем-то сладковато-горелым. Долан принюхался, но так и не смог определить происхождение запаха. Не карамельки же из жжёного сахара он там грызёт! Впрочем, какая разница?

— Я, вообще-то, к тебе. Можно?

— Конечно. Тем более, ты уже пришёл. — Ирма кивнула на свободный стул и улыбнулась. Приветливо, но явно через силу. Да и покрасневшие глаза с припухшими веками выдавали настроение секретарши с головой.

Глаза были серые, самые обычные. Не синие, не карие, не лиловые. Значит, в этот раз даже без линз.

Да и волосы… Долан запоздало уставился на стрижку Ирмы. Так привык к постоянной смене причёсок, что совсем не обратил внимания на короткий русый ёжик. Так вот, значит, как она без парика выглядит.

— Ты по работе или поболтать приспичило? — Девушка чуть повернула голову и стал заметен шрам, идущий от правого виска к затылку. Широкая бугристая полоса, выделяющаяся на фоне нормальной кожи. Жутковатое зрелище.

— По работе. — Долан с трудом заставил себя отвести взгляд от шрама. — Мне нужен подробный план музея. Служебные помещения, подвалы, несущие стены. В общем, все данные. Можешь послать запрос в… Кто этим вообще занимается?

— Строительное бюро. Уже послала, уже получила. Леда запрашивала, ещё до того, как… — Ирма моргнула, торопливо потёрла глаза. — Когда была жива. Что-то ей там подозрительным показалось.

— И где сейчас эти документы?

— У неё в кабинете, если шеф не забрал. Но я вроде не видела, чтоб забирал. Там такой внушительный рулон с картами, не промахнёшься.

Секретарша бросила на стол брелок с двумя ключами: обычным и магическим.

— Доверяешь? — удивился Долан.

— Там всё равно ничего важного не осталось. Всё, что надо было, шеф давно к себе перетащил. Хотя по идее, лучше бы наоборот, ему в тот кабинет перебраться.

— Из-за хранилища и выхода в…?

— Тссс, — перебила Ирма. — Ты ещё громче говори, чтоб все вокруг про выход узнали! Но — да, из-за него в том числе. Всё, иди уже, ищи свои планы. Вижу же, что не терпится.

Долан сжал в кулаке ключи, кивнул на прощанье… но со стула так и не встал.

— Позволишь один бестактный вопрос?

— Валяй, — великодушно махнула рукой секретарша.

— Почему не уберёшь? Или он магический? — Мужчина взглядом указал на шрам.

— Обычный. Но… — Ирма провела кончиками пальцев вдоль рубца. — Глупо, наверное, но не хочу. Он как символ. Напоминание, что никому нельзя верить.

— Совсем никому? — С доверием в разведке у многих было не очень, работа обязывала. Но зная Ирму, Долан мог бы поклясться, что как минимум одному человеку она доверяла безоговорочно. — Даже шефу?

— Ему особенно. — Девушка мягко улыбнулась, давая понять, что распространяться на эту тему не намерена. И снова машинально коснулась шрама.

Он выглядел довольно старым, а сама Ирма — слишком молодой для своих навыков и должности. Двадцать пять, не больше. Значит, пила уже омолаживающее зелье. Просто не докрутила до того возраста, когда получила эту отметину.

Интересно, а в молодости она тоже философски считала шрам напоминанием, или по-другому относилась?

— Сколько тебе лет?

— Ещё один бестактный вопрос?

— Извини, — смутился Долан. — Можешь не отвечать. Просто… Если бы тебе было восемнадцать, и с тобой случилось бы нечто непоправимое — как бы ты отнеслась к человеку, по вине которого это случилось?

— Мне было двадцать три, и я попыталась его убить. Но меня опередили. Это если мы говорим обо мне. А если нет… — Ирма прозорливо сощурилась. — Что ты натворил?

— Ничего нового. — Долан почувствовал, что краснеет, как мальчишка, разбивший окно в соседнем дома. Тогда было стыдно, неловко, досадно… А мать вот так же щурилась и спрашивала «Что ты натворил, сынок?»

Воспоминание нахлынуло так стремительно, что Долан чуть ключи не выронил. Торопливо сжал кулак, так, чтоб холодный металл и острые грани арфактума врезались в ладонь, помотал головой, отгоняя наваждение и дурацкий запах, мешающий сосредоточиться.

Не помогло, хотелось говорить, говорить, выговаривать всё, что так тщательно скрывалось под ворохом дел и вошедшей в привычку отстранённостью.

— Что бы я ни сделал — всё неправильно, всё ей во вред. Она несколько раз чуть не погибла, лишилась магии, сейчас вот под взрыв угодила. И всё из-за меня. Я хочу как лучше, а в итоге становится только хуже. И я боюсь за неё. Каждую секунду боюсь. Даже сейчас хочу сорваться в школу, просто чтоб убедиться, что с ней всё хорошо.

— У-у-у, — понимающе протянула секретарша. — Сочувствую. Но ты не сможешь контролировать её вечно. Она взрослый… Ладно, почти взрослый человек, и сама принимает решения.

— Я просто хочу, чтоб она оказалась в безопасности. А рядом со мной этого не будет.

— А рядом с кем будет? С её дядюшкой полоумным? С другими подростками, у которых ветер в голове? С теми придурками, которые пикеты на улицах устраивают? Да, ты совершил ошибку, когда похитил Алину. Но это было один раз. Один-единственный раз. И не твоя вина, что она вошла во вкус и теперь суёт свой любопытный нос во все дыры. Просто у некоторых людей инстинкт самосохранения отсутствует как факт. И не всегда это юные девочки. — Ирма выразительно покосилась на дверь кабинета.

Долан тоже.

Машинально принюхался — и наконец-то опознал запах. И мысленно обозвал себя полным идиотом.

Совсем нюх потерял, и в прямом смысле, и в переносном! Такую вещь не опознать! А ещё удивлялся, как дурак, отчего вдруг приступ откровенности накатил.

— Эй, а шеф вообще в курсе, что эта дрянь незаконна?

— В Викене её в аптеках продают. От нервов. Даже рецепт не нужен, — ответила Ирма, возвращаясь к изучению лаков. — И вообще, дай человеку расслабиться. Он же не железный. Иди за своими картами. И ключи потом вернуть не забудь.

* * *

Ирма деликатно постучала, но из кабинета не донеслось ни звука. Пришлось заходить без разрешения. К счастью, шеф обычно не запирался. Привычка не самая типичная для начальства, но полезная, родом из тех времён, когда он мог в любой момент грохнуться в обморок.

Сейчас до обморока, к счастью, не дошло. Силь полулежал в кресле с закрытыми глазами и, похоже, дремал.

Оно и не удивительно: в витающем по комнате сладковатом тумане делать что-то другое казалось невозможным. Только дремать. Ну, или медитировать. А вот активно действовать получалось с трудом, но Ирма переборола себя, подошла (очень хотелось сказать «подплыла») к окну и распахнула его во всю ширь. С улицы потянуло ночной прохладой.