бельгийские силы (и горнодобывающие компании) стали оказывать помощь поддерживаемому белыми движению за отделение провинции Катанга, Лумумба обратился к ООН. Там ничем ему не помогли, кроме резкой резолюции, Лумумба же находился в отчаянном положении и считал, что заслуживает поддержки войсками. Поэтому 14 июля 1960 г. он отправил телеграмму в Москву с просьбой о дополнительной помощи. Она немедленно утекла в ЦРУ.

Как отмечает Дэвид ван Рейбрук в своей потрясающей истории Конго: «Невозможно переоценить важность этого поступка. Одним махом эта телеграмма открыла новый фронт холодной войны — Африку». Понимали ли Лумумба и его команда, какие последствия будет иметь эта телеграмма? «Скорее всего, нет. Не имея опыта, они просто пытались получить иностранную помощь в урегулировании конфликта, связанного с национальной деколонизацией»{206}.

Это, однако, была не единственная ошибка Лумумбы. Он совершил еще один крупный промах в Вашингтоне, по крайней мере согласно бытующей в ЦРУ легенде. После лихорадочной череды встреч в Вашингтоне, гласит этот рассказ, он захотел пообщаться с работницей сексуальной индустрии. Это вызвало «отвращение», усугубившее и так существовавшее неприятие американских официальных лиц в его адрес. В середине XX в. темнокожих мужчин в США жестоко пытали и убивали за сексуальные прегрешения в отношении белых женщин, в том числе просто за восхищенное присвистывание. Вашингтону, впрочем, не понравилось и то, как Лумумба разговаривает о политике. Заместитель госсекретаря Дуглас Диллон сказал: «Он был охвачен пылом, о котором иначе как „мессианский“ и не скажешь»{207}. Новый заместитель директора ЦРУ по вопросам планирования Ричард Бисселл назвал его «бешеным псом». 21 июля Аллен Даллес заявил, что можно с уверенностью предположить: он «куплен коммунистами»{208}. 25 августа Белый дом отдал приказ, а ЦРУ разработало планы убийства Лумумбы{209}.

Бисселл поручил подготовить яд доктору Сидни Готтлибу, штатному ученому ЦРУ, — тому самому, что руководил программой МК-Ультра (MKUltra), в рамках которой в Соединенных Штатах похищали темнокожих бедняков и давали им ЛСД, чтобы узнать, сможет ли ЦРУ управлять их сознанием{210}. ЦРУ планировало ввести яд в еду или зубную пасту Лумумбы{211}. Эта операция провалилась, поэтому Центральное разведывательное управление провело операцию по выводу Лумумбы из-под защиты ООН, чтобы его могли убить местные мятежники{212}. Именно это и произошло, хотя в конечном счете и без прямого участия ЦРУ. Лумумба лишился признания ООН 22 ноября, а пять дней спустя бежал из-под домашнего ареста в Леопольдвилле. Войска, верные бывшему другу Лумумбы Джозефу Мобуту, начальнику штаба армии, за которым стояло ЦРУ, пустились за Лумумбой в погоню, схватили его и доставили в Катангу, к мятежникам, которые пользовались поддержкой Бельгии. Действуя в связке с четырьмя бельгийцами, те засунули Лумумбу на заднее сиденье автомобиля, затем остановились возле неглубокого колодца, трижды выстрелили в него и сбросили в колодец{213}.

Смерть Лумумбы вызвала резонанс во всем мире. Уличные демонстрации состоялись в Осло, Тель-Авиве, Вене и Нью-Дели. На бельгийские посольства в Каире, Варшаве и Белграде были совершены нападения. Москва назвала в честь него университет. Мобуту захватил власть во второй по величине стране в Африке южнее Сахары, устроил публичные казни своих противников, установил диктатуру и стал одним из ближайших африканских союзников Вашингтона в холодной войне{214}.

Однако внимание Кеннеди в первые месяцы президентства поглощала крохотная Куба, расположенная всего в 144 км от Флориды.

В январе 1959 г., когда партизанские силы Фиделя Кастро свергли диктатуру Батисты, его движение не было ни открыто коммунистическим, ни союзническим по отношению к СССР. Но при этом соратником Кастро оказался Че Гевара, убежденный марксист, пришедший в ходе наблюдения за мятежом в Гватемале в 1954 г. к выводу, что Соединенным Штатам доверять нельзя. Че был убежден, что капиталистический империализм объявит войну любому проекту демократического социализма, следовательно, вооруженная борьба и жесткий государственный контроль — единственные варианты, имеющиеся в распоряжении революционеров третьего мира. Однако с самого начала Кастро надеялся наладить мирные отношения с Дядей Сэмом, и кое-кто в Вашингтоне даже приветствовал его победу. Эта ситуация быстро изменилась. Вашингтон ответил на проведенные Кастро аграрные реформы и национализации жесткими торговыми санкциями, заставившими Кубу обратиться к Советскому Союзу за топливом, в котором страна отчаянно нуждалась.

Во время избирательной кампании Дж. Кеннеди нападал на Эйзенхауэра за то, что тот слабо действовал в отношении Кубы.

Вторжение в заливе Свиней, планирование которого началось до того, как Кеннеди сел в президентское кресло, оказалось провальным для Соединенных Штатов и для самого JFK по двум причинам. Первая — бюрократическая накладка. ЦРУ не смогло донести до президента, каковы реальные шансы на успех, и не достигло четкого соглашения относительно поддержки, которая потребуется его кубинским наемникам после того, как те высадятся на берега Кубы и попытаются разжечь восстание против Кастро. Колоссальные проблемы начались еще только на стадии подготовки вторжения. ЦРУ рассматривало вариант прекращения операции, но предупредило президента, что наемники, которых оно готовило в Гватемале, публично выступят против Кеннеди, если их демобилизуют{215}. В Гватемале же присутствие кубинцев спровоцировало военный мятеж против диктатуры, опиравшейся на США, и началась жестокая война, предпосылки которой медленно вызревали еще начиная с переворота 1954 г. Второй причиной фиаско стала уверенность Соединенных Штатов, что кубинцы с готовностью поддержат антикоммунистический мятеж.

В апреле 1961 г., через три месяца после вступления JFK в должность, все пошло наперекосяк, и солдат удачи моментально отправили за решетку. Возможно, Че Гевара слабо разбирался, как по-быстрому создать социалистическое государство, о чем свидетельствует его тернистая карьера министра финансов, но, безусловно, он не был настолько наивным, чтобы оставить страну беззащитной перед той самой схемой, которую янки на его глазах провернули в Гватемале.

Представляется очень вероятным, что американские чиновники могли бы свергнуть Кастро, как сваливали много других правительств в этом регионе на протяжении многих лет, если бы оказали более сильное давление или выработали совершенно другую стратегию. Провал в заливе Свиней оказался настолько впечатляющим и очевидным, что это связало им руки. Соединенные Штаты сделали свой ход и не могли больше совершать столь же откровенных попыток вмешательства.

В дни после вторжения «тоска и уныние» Кеннеди бросались в глаза всем окружающим. По словам заместителя госсекретаря Честера Боулса, Кеннеди был явным образом «раздавлен». Сам Кеннеди называл это худшим переживанием в своей жизни{216}. Он признался, что чувствовал личную ответственность перед теми, кто погиб в ходе вторжения. Это было и национальное унижение тоже. После залива Свиней президентство JFK, на которое возлагалось много идеалистических надежд, изменилось в двух отношениях. Отныне ему придется иметь дело с ЦРУ, созданным Виснером, с проблемами, которые достались ему в наследство, и управлять страной, выслушивая обвинения, что сам он-де слишком мягок к коммунизму.

Даже Хрущев высмеял Кеннеди за провал на Кубе. Хотя Кастро не коммунист, «вы близки к тому, чтобы им его сделать», заявил