— А что ты здесь шляешься без дела?

— Почему — без дела? — обиделась я. — Возможно, это будетсамое последнее в моей жизни дело. Я надела шляпку и проверяю, заразила ты менявчера или нет.

— Так ты ходишь и ждешь покушения? — прозрела Маруся.

— Да, — с гордостью подтвердила я.

— Ты прямо вся сошла с ума!

— Возможно, но не люблю тянуть резину — если заразилась, такуж пускай стреляют скорей, сама предоставляю им такую возможность.Неизвестность страшит меня больше смерти. Уж такой я человек.

— Уж такой ты человек? Епэрэсэтэ, я не про это! — возмущеннозавопила Маруся. — Ты прямо вся сошла с ума, раз разгуливаешь здесь в шляпке!Как ты можешь так рисковать?

— Я бесстрашна, и никакому злодею меня не сломить, —упиваясь своей храбростью, сообщила я.

— А мне плевать! — заявила Маруся. — На твое бесстрашие мнепрямо всей плевать! Ха, нашла чем хвастаться! Надо же, чудо! Так и дурак может!Ты бы лучше подумала о другом.

— О чем? — разозлилась я.

— Обо мне. Что будет со мной, если тебя сейчас пристрелятвместе с твоей шляпкой? Кто будет завтра в моем буфете сторожить?

— Эгоистка, — расстроилась я. — Думаешь только о себе. И ктому же меня заразила.

— Это еще неизвестно — заразила или нет, а про меня ужеточно можно сказать, шляпку-то прострелили. И ты обещала, что завтра будешь дежуритьоколо буфета, сама предложила, — напомнила Маруся. — Я прямо вся рассчитывалана тебя и сдуру спала спокойно.

Я устыдилась. Действительно нехорошо, о Марусе я как-то неподумала. Здесь в толпе легко промахнуться , и попасть в меня, даже если будешьдобросовестно целиться в шляпку, — неровен час толкнет под руку какой-нибудьнегодяй, и подлый убийца в меня промажет. Да, в самом деле не стоитразгуливать…

Сомнения развеяла Роза. Она позвонила мне на мобильный и,рыдая, сообщила, что Пупс окончательно тронулся умом.

— Маруся, — пугаясь дотребовала я, — срочно вези меня кРозе!

— А что у Розы? — встрепенулась Маруся. — Гости?

— У Розы Пупс, — пояснила я, не собираясь вдаваться вдетали.

— Тогда у меня стирка, — вспомнила Маруся, сразу охладевая кРозе.

Маруся скромнела в присутствии мужей, и это ее напрягало.Она любила быть самой собой.

— Смотри, не забудь про дежурство, — напомнила она,высаживая меня у дома Розы.

— Обязательно буду прямо с утра, — пообещала я и, пожелавМарусе удачной стирки, удалилась.

* * *

Роза была безутешна. Вопреки обыкновению, она сидела натурецком диване и, рыдая, воспитывала Пупса. Пупс забился в угол, прикрылсяшторой и с тоской поглядывал в окно.

— Вот, скажи ему, — всхлипывая, потребовала Роза. — Скажи,как он, ничтожество, взял у меня сто долларов, а то не верит.

Я изумилась: что я слышу? Речь все о тех же пресловутых стадолларах, про которые давно пора забыть.

Все же Роза порой бывает жестока.

— А в чем, собственно, дело? — не спеша свидетельствовать,спросила я.

Роза мгновенно прекратила рыдать и начала звереть прямо наглазах.

— В чем дело? — закричала она. — Ты бы послушала, что он тутмне буравит! Сдуру вызвала его на откровенность и сама не рада уже.

— А что он буравит? — заинтересовалась я и обратиласьнепосредственно к Пупсу:

— Вить, ты что буравишь?

— Ничего я не буравлю, — ответил из-за шторы Витя. —Послушать ее, так я точно сошел с ума.

— Ты рассказала ему про то, что случилось в прихожей? —ужаснулась я.

— Вот именно, — промямлил Пупс, покрываясь краской стыда.

Роза обратилась ко мне воплем отчаяния:

— Ты слышала?! Слышала?!

— Конечно, — подтвердила я, — а что ты хотела?

Разве можно пытать человека, когда он еще не отошел послевчерашнего? Беднягу с трудом удалось спасти, а ты сразу на него нападать. Дайему, болезному, хотя бы оклематься, а уж потом лезь со своими сексуальнымипроблемами.

— С моими проблемами? — ужаснулась Роза. — Будто я просилаего прибегать с работы и зверем набрасываться на меня, рвать платье и всеостальное…

Внезапно краснея, Роза стушевалась.

Тут бы торжествовать, а Пупс почему-то почувствовал себяоскорбленным. Он выскочил из-за шторы и с мольбой устремился ко мне:

— Соня! Ты слышала? Слышала, что она говорит?

И кто после этого сошел с ума?

Мне было трудно определить, поскольку сцены в прихожей, тойсцены, где Пупс оказался на высоте, я не видела, а знала о ней лишь из рассказаРозы. Кто знает, не привиделось ли это ей, не галлюцинации ли это на почвехронического неудовлетворения. Хотя и Пупс хорош, но он статья отдельная. Оналкоголик, следовательно, не сумасшедший. Нельзя же на него вешать сразу всехсобак.

В общем, я склонялась к мнению, что если кто и сошел с ума,так это Роза.

— Дорогая, — вкрадчиво начала я, — успокойся.

Сядь, успокойся и подумай.

— Над чем я думать должна? — не успокаиваясь, спросила Роза.

— Над тем, что было у вас с Пупс… Что было у вас с Витей вприхожей. Ты действительно настаиваешь, что он был чрезмерно активен?

— Не чрезмерно, но активен, — подтвердила Роза. — Это было.

Нельзя заступаться за мужчин, я вам скажу. Это их портит.Пупс, почуяв мою поддержку, повел себя нагло: он воспрял и заявил:

— А кто это может подтвердить, кроме тебя?

Роза на мгновение потеряла дар речи, что в последующиесекунды компенсировала сокрушительным криком.

— Кто может подтвердить, ничтожество? — коченея отвозмущения, завопила она. — Да стены! Эти стены!

Они видели тебя во всей красе!

— А кроме стен, ты что-нибудь предъявить можешь? — спросилая.

— А разве мало стен? — возмутилась Роза.

Начавший было унывать Пупс снова мгновенно воспрял.

— Стены? — ехидно усмехнулся он. — Ты слышала, Соня, и послеэтого она еще будет утверждать, что это я сошел с ума.

— А мне надо было позвать соседей? — заорала Роза. — Стены,видишь ли, не устраивают его. Соня, и после этого он будет утверждать, что ясошла с ума.