— Подожди, Роза, а что он делал у Тамарки? —заинтересовалась я.

— Спаивал Даню, — отрезала Роза.

— И когда это было?

— Позавчера. Позавчера он в рабочее время, пользуясьотсутствием Тамарки, приперся к Дане и подло его споил. Там и кейс забыл.

— Да не забывал я кейс, — взвыл Пупс.

— Посмотри на него, — рявкнула Роза. — Вот же ничтожество, иеще стоит на своем.

Тут уж Пупс окончательно взбунтовался. Он выскочил из-зашторы и завопил:

— Да на работе я тогда был! На работе! Позвони, проверьсама, тебе каждый скажет!

Он вопил с таким чувством, что хотелось верить ему, а неРозе.

— Да не на работе ты был, а у Тамарки, — топая ногами,закричала Роза.

Теперь и она была очень убедительна. Я совсем растерялась.

— Послушайте, — осененная мыслью, обрадовалась я, — а что мытут гадаем? Давайте сейчас же поедем к Тамарке и выясним, чей у нее кейс.

Роза в пылу сражения с мужем забыла, что есть здравомыслие,а оно всегда приведет к более легкому разрешению спора, чем взаимные упреки иоскорбления.

Впрочем, об этом забывает в первую очередь всякий и всегда,когда дело доходит до выяснения истины.

— Прекрасно, — поддержала меня Роза и скомандовала:

— Пупс, одевайся, едем к Тамарке.

И мы поехали.

Тамары дома не было, но зато был Даня. Я как увидела его,так сразу почуяла неладное. Многолетнее знакомство Дани и Пупса не переросло вдружбу, однако, вопреки этому, Даня отреагировал на Пупса странно: онобрадовался и едва ли не бросился обниматься. В общем, встретил Пупса какзакадычного дружка.

Пупс тоже насторожился, но, все еще имея какую-то надежду,спросил:

— И где же мой кейс?

Даня оживился, исчез в недрах комнат и быстро вернулся,держа в руках кейс.

— Вот, — сказал он.

Пупс остолбенел, глазам своим не веря.

— Как же так? — пробормотал он, растерянно глядя на Розу.

Она хищно схватила кейс, открыла его, и оттуда посыпалисьбумаги. Пупс бросился их подбирать.

— Мой квартальный отчет! — обрадовался он. — Я же искал его!

Должна сказать, что мы с Розой радости Пупса не разделили.Да и сам он перестал радоваться, как только понял, что Роза права.

— Теперь видишь, что у тебя меркнет сознание, ничтожество? —строго спросила Роза, когда мы вернулись с кейсом домой.

— Да, что-то я не то… — согласился Пупс.

— Это все от пьянки, — гнула свою линию Роза.

— Видимо, да, — подавленно соглашался Пупс.

— Ты работаешь с такими важными документами и пьешь, — неотставала Роза. — Тебя в худшем случае посадят, а в лучшем погонят.

Дальше события пошли естественным образом:

Пупс осознал свою вину и в моем присутствии поклялся Розе,что больше ни капли в рот не возьмет.

На этом мы и расстались, а вернувшись домой, я сделаласвоему Евгению профилактическое внушение, заключив его фразой:

— Боже тебя упаси пить вообще, и в частности с этим падшимПупсом. Он разложился совсем и пошел разлагать всех подряд. Только представь,уже принялся за Тамаркиного Даню.

— Даня пил с Пупсом? — удивился Евгений. — Тогда дело плохо.Он что, забыл? У него же язва.

— Он сам язва, — отметила я, — потому и не пьет, но сегоднябыл просто душка.

— Следовательно, не на всех плохо действует алкоголь, —сделал вывод Евгений.

— Пупс тоже так думал, до того как потерял свой кейс сквартальным отчетом.

На Евгения это сообщение произвело потрясающее впечатление.Тот, кто знает Пупса, поймет.

— Витек потерял свои бумаги? — изумился Евгений и сделалрадикальнейшее заключение:

— Ты права, категорически нельзя пить… Пупсу.

Приключения Пупса потрясли и меня. Ночью я ворочалась впостели, страдая от полученных впечатлений и приключившейся от них бессонницы.Заснула с рассветом, а проснулась от телефонного звонка. Звонила Маруся.

— Старушка, — вопила она, — ты прямо вся про меня забыла!Епэрэсэтэ!

— Что? — испугалась я. — Уже прилетела стрела?

— Да нет, — успокоила Маруся, — другое. Я вся в буфете,срочно приезжай.

И я поехала.

Давненько я не видела Марусю при исполнении техобязанностей, за которые ей платят. Маруся была так мила, так энергична иоптимистична, словно и не было ее отпуска без сна и отдыха.

«Свежа, чертовка», — подумала я, любуясь ее тугими румянымищеками.

Тут же зеркало, висящее напротив столика, за которым меняпристроила Маруся, сообщило, что мой вид далек от совершенства: бессонная ночьсказалась самым нелучшим образом. Это открытие так расстроило меня, что янеспособна была поглощать информацию, щедро вливаемую в мои уши Марусей. Ямучительно переживала свою трагедию и очнулась только тогда, когда Марусярявкнула:

— Ты что, прямо вся не слушаешь меня?

— Слушаю-слушаю, — успокоила я. — Прямо вся и слушаю,продолжай.

— Что — продолжай? Записывай давай!

И Маруся придвинула ко мне тетрадный листок и шариковуюручку.

— Я прямо вся не знаю, — сказала она, — текст принимала с голоса,так что, как надо, запишешь сама.

— Хорошо, постараюсь, — все еще не вникая, отмахнулась я.

И Маруся начала диктовать, я же машинально записывала.

— Здесь, видимо, латынью, — сказала она. — ni, точка, ru,точка.

Я послушно записала: — ni.ru.

— Бля, — продолжила Маруся.

Я добросовестно попыталась записать латынью «бля», но впоследний момент задалась вопросом: зачем мне это, и, не найдя ответа,воскликнула:

— При чем здесь «бля», Маруся? И что я вообще записываю?

— Как что? — изумилась Маруся. — Адрес!

— Адрес?

— Ну да, адрес этого вашего Интернета. Ну письмо чтобпослать. Ру, точка, бля, — вдохновенно продолжила она.

— А-а, вот оно что, адрес, значит, — удовлетворилась я ипринялась ломать голову, как правильно записать «бля».