— Привет, — растерянно ответила я.

Признаться, я была удивлена, потому что по собственнойинициативе Пупс никогда к нам не заходил и уж тем более без Розы.

— А Жени нет дома, — воскликнула я, абсолютно исключая, чтоПупс пришел ко мне.

— А он мне и не нужен. Я к тебе, — застенчиво молвил Пупс.

— Ко мне? — испугалась я и тут же завопила:

— Что с Розой?

— С Розой все в порядке, — заверил Пупс и, подумав, добавил:

— Думаю, что в порядке.

— Почему это думаешь? — насторожилась я.

— Потому что с утра не был дома.

— В таком случае я ей звоню.

— Нет-нет, не надо, — струхнул Пупс. — Она не должна знать,что я к тебе заходил. Я пришел по секрету, у меня разговор, а с Розой навернякавсе в порядке, что ей сделается, моей Розе.

Я слегка успокоилась и пожала плечами:

— Что ж, тогда заходи.

— Нет-нет, я на пару слов, я только спросить, если можно.

Вид у Пупса был затравленный, загнанный, и, кажется, не Розазатравила его и загнала.

«Вот что делает алкоголь с мужиками», — с болью в сердцеподумала я, вспоминая прежнего Пупса с огоньком уверенности в глазах.

Раньше он терял этот огонек лишь в присутствии Розы, теперьже, боюсь. Пупс угас навсегда.

— Ну, спрашивай, — подбадривая беднягу взглядом, сказала я.

Он подозрительно покосился в глубь коридора, ведущего вкомнаты и в кухню, и шепотом спросил:

— А нас никто не услышит?

— Баба Рая обязательно, — заверила я, — думаю, ужеподслушивает из последних сил, но ты же сам не хочешь проходить в комнату.

— А там она нас не услышит?

— Услышит и там, конечно, но уже хуже — дверь-то мы закроем.

Пупс задумался, нерешительно потоптался и попросил:

— Давай лучше здесь.

— Пожалуйста, как тебе будет угодно, — уже нервничая,сказала я.

Нервничала я от нетерпения, потому что, пока Пупс решался,надумала уже черт-те чего — фантазия-то богатая. Однако он не спешил и всеопасливо косил на коридор.

— Хорошо, успокойся, пойду закрою все двери, — прошептала яи отправилась на кухню, где готовила ужин баба Рая.

Никакой ужин она, конечно, уже не готовила, а стояла впроходе, якобы протирая пыль с дверного косяка.

Этот косяк она уже до блеска натерла, предварительно стеревс него мебельный лак, поскольку гостей у меня всегда много и подслушивать ейприходится изнурительно часто. Евгений даже начал подумывать, не создать ли ейщадящих условий, все же у старушки уже возраст не тот, чтобы часами стоять поддверью с приложенным к щели ухом.

Однако на этот раз ни о каких щадящих условиях не могло бытьи речи. Я была полна решимости подслушивания пресечь. Угадав мое намерение,баба Рая нехотя прошла в кухню, и вовремя: там уже выкипало что-то, булькая ишипя. Я демонстративно закрыла дверь и вернулась к Пупсу.

— Все в порядке, — сказала я, — говори.

— Соня, скажи, пожалуйста, — краснея, спросил он, — этоправда, про доллары?

— То, что ты просил у Розы сто долларов и она тебе их дала,— чистая правда, тому я свидетель.

Пупс побледнел. Мне даже показалось, что бедняга вот-вотупадет, но он устоял, лишь покачнулся и спросил:

— А как это было?

— При каких обстоятельствах, ты хочешь знать?

— Да-да.

— Я побеседовала с Розой и собиралась от вас уходить — ужепрощалась в прихожей, уже взялась за ручку двери, как неожиданно влетел ты…

— Как я выглядел? — воскликнул Пупс, еще больше бледнея,хотя казалось, это уже невозможно.

Мне не хотелось его огорчать, но и лгать я не могла, апотому сказала:

— Ужасно выглядел. Небрит, пьян, в помятом плаще. Шокировали меня, и Розу.

— И что я сказал? — уже в полнейшей прострации спросил Пупс.

— Ты, пользуясь тем, что мы с Розой онемели, не разуваясьзалетел в свою комнату, но вскоре вернулся и рявкнул: «Дай сто долларов».

— Я?! — запаниковал Пупс.

— Ты, — сочувственно заверила я.

— И Роза дала?! — с непередаваемым ужасом спросил Пупс.

— Да, Роза, несмотря на мои протесты, дала сто долларов, сними ты и скрылся.

— Кошмар! — только и вымолвил Пупс.

С этим словом он и покинул мою квартиру, а я, остолбенев,еще долго стояла в прихожей, в который раз думая: «До чего доводит пьянство».

* * *

Из-за этого Пупса я опять ночью не спала. Уже второй раз.

"Сколько это может продолжаться, — думала я, — кудасмотрит Роза? Человека надо спасать. Надо тащить его к врачу, к психиатру, кнаркологу, куда угодно, но только не сидеть и не смотреть, как он тонет в грехеи погрязает в недуге буквально на наших глазах.

Это жестоко".

Я решила, что пора принимать меры, и на следующий день пошлак Пупсу на работу. Я хотела посмотреть, в какой он находится обстановке, нет ливредного влияния на него.

Без труда я отыскала его кабинет и без стука вошла.

Пупс обрадовался, выскочил из кресла и с криком «Соня!»устремился ко мне.

— Как ты сегодня чувствуешь себя? — придирчиво исследуя егомешки под глазами, спросила я.

— Очень плохо, а почему ты спрашиваешь? — удивился Пупс.

— Магнитная буря, — пояснила я.

— Да-да, я ее чувствую, — воскликнул Пупс, придвигая мнекресло и галантно помогая сесть.

Я еще раз внимательно всмотрелась в него и спросила:

— Витя, какие у тебя проблемы? Можешь говорить без утайкивсе. Я — могила.

Пупс с сомнением уставился на меня, но все же ответил:

— Много проблем.

— Выкладывай все. Пойму, — с напором воскликнула я.

Он замялся:

— Ну… Тут кое-что мучает меня…

— Не стесняйся, говори, — оживилась я.

Пупс набрал в легкие воздуха и уже собрался что-то сказать,но вдруг передумал.

— Да нет, не стоит, это мои проблемы, я о них не хочуговорить, тем более женщине, да еще подруге моей жены. Нет-нет, Сонечка, необижайся, но давай о чем-нибудь другом.